Ты считаешь, что модель похожа на маму, Максим широко улыбнулся:
Не сейчас, а когда мама станет старше, они приехали в центр из галереи старых мастеров в Далеме, но нет опасности, что натурщица наша родня, у нее другое имя, вспомнив женщину с книгой в руках, Волк подмигнул сыну:
Мало ли что случилось в Италии, он развернул зонт, Богоматерь с картины Дирка Боутса точно напоминает твою мать, Максим кивнул:
Ты прав. Мадонна одно лицо с иконой дедушки Теодора. Знать бы еще, кто был мастер-иконописец, по дороге к Бендлерблоку, Волк указал на Ландвер-канал:
Здесь в июле сорок четвертого года прыгал в воду дядя Джон. В сорок восьмом году твоя мать перебиралась здесь через зональную границу, когда погибли дядя Стивен, тетя Лиза и майор Мозес, Максим нашел крепкую руку отца:
Теперь молодой Ворон сидит за штурвалом, а Сара скоро выйдет замуж за Аарона, юноша покрутил головой, кто мог подумать, что все так случится. И кто мог знать, что Густи, он оборвал себя. Отец вздохнул:
Ее парнишку мы вырастим. Дети за отцов не отвечают, они зашли в гулкую арку, и мы от него ничего не скроем, они пока не затевали ремонта в одной из бывших детских на Ганновер-сквер:
Пусть мальчик окажется здесь, сказала Марта, пусть получит имя. Густи его не крестила, хотя тюрьму навещает католический капеллан, Волк согласился:
Тогда окрестим мы. Дядя Джованни не откажется опять побыть крестным отцом, пусть ему и скоро восемьдесят лет. Других католиков у нас нет. Густи, наверное, хочет, чтобы мальчик вырос в ее вере, об именах они пока не говорили. Густи упорно называла ребенка Беби:
Ладно, заметила Марта, святцы никто не отменял. Посмотрим, на какой день придется крещение и выберем хорошее имя для малыша.
Утром Волк и Максим отстояли службу в Воскресенском соборе в Вильмерсдорфе:
Церковь Московского патриархата, недовольно сказал Волк, большевистская. Но мы не станем мозолить глаза агентам Штази и Комитета, буде такие найдутся среди прихожан, обосновавшись в дальнем углу, они покинули храм до окончания службы:
За день до начала июльского путча тетя Эмма венчалась здесь с Воронцовым-Вельяминовым, вспомнил Максим.
По булыжному двору Бендлерблока хлестал дождь:
В Стокгольме сходи в церковь, велел Волк сыну, там приход западного патриархата, Преображенский храм, Андреас тебе все покажет, он помолчал:
Ему ты тоже помоги. Он с сестрой родителей похоронит. Грета и Кампе, Волк перекрестился, они были редкие люди, сейчас таких и нет давно. Да упокоит Господь души праведников и даст им присутствие под сенью крыл Его, капли стекали по серому граниту мемориальных досок:
Дядю Генриха расстреляли не здесь, как остальных, вспомнил Максим, его убил Максимилиан, его брат, он тихо отозвался:
Аминь. Папа, юноша помялся, я не знаю, как, Волк поцеловал теплый висок мальчика. Они были почти одного роста:
В его года я похоронил бабушку, подумал Волк, хватит о смерти. Я увижу Марию и нашего внука. Мы с Мартой дождемся правнуков, как Анна Александровна и Федор Петрович, он погладил сына по влажным волосам:
Никак не надо, милый. Твоя мама рассказывала, что когда ты родился, то тебе тетя Ева покойница первым делом показала Джомолунгму, Максим задумался:
Надо жить так, словно горы всегда передо мной, Волк обнял сына:
Так, как жили сражавшиеся против зла, он обвел рукой двор, зло можно победить только любовью, милый мой, Максим прижался головой к плечу отца:
Все будет хорошо, папа, я обещаю. Спасибо, что ты приехал, Волк подтолкнул его:
В Стокгольме мы тоже появимся. Мать твоя раньше прибудет, чтобы тебя подготовить. Видимо, пришла пора нам отправляться на пенсию, Максим забрал у него зонт:
Этого папа, ты знать не можешь, взявшись за руки, они пошли к машине.
Париж
Гулкая лестница буржуазного дома затряслась под топотом детских ног. Нина Ламбер мчалась наверх, таща за собой младшую сестру. Виктория размахивала плетеной марокканской корзинкой. Из-под крышки слышалось жалобное мяуканье:
Девочки, раздался снизу голос Таты, не бегите, ключи все равно у папы, Нина отозвалась:
Ты говорила, что котик должен быть первым, девчонки уткнулись носом в высокую дверь: