Нормально, сказала Марина, понимая, что вопрос задан для вида.
Ты уже выздоровела?
Девочки неподалеку перешептывались и поглядывали на Марину. И Марина решила, что одноклассницы подослали Свету разузнать о ее болезни, чтобы посмеяться. Только странно, что это поручили старосте, которая сама любила раздавать указания, а поручения выполняла лишь те, которые получены от вышестоящих. Щеки Марины порозовели. Не от стеснения из-за расспросов о мифическом диагнозе, а от сдерживаемых эмоций. Пока она раздумывала, как бы покультурнее послать Свету куда подальше, староста спохватилась:
Я об ангине!
Света растерянно хлопала ресницами, будто переживала, что Марина могла неправильно ее понять и обидеться. Марина еще раз взглянула на одноклассниц и догадалась, что теперь им интересно, почему староста, никогда не жаловавшая ее вниманием, вдруг сама к ней подошла.
Горло еще болит, ответила она.
Что-то учишь? будто невзначай спросила Света, но в голосе слышалось то же заискивание.
Скорость перехода от одной темы к другой подсказывала Марине, что ее здоровье Свету не особо интересовало.
Да. То есть повторяю, она опустила глаза на теорему косинусов, гадая, о чем дальше поведет разговор одноклассница.
Ой, слушай, Марин, а ты написала теорию к третьему и седьмому билетам? Света попыталась произнести этот вопрос как первый пришедший в голову, но горевший в глазах интерес свидетельствовал об обратном. Она слегка наклонилась к Марине, сидевшей на скамейке, и огляделась, точно переживала, что кто-то подслушает их. Заметив, что на них смотрят соученицы, она поджала губы, бросила на них холодный взгляд, а потом развернулась обратно к Марине и тут же сменила гримасу на более доброжелательную.
Написала, Марина посмотрела на нее снизу вверх, не веря, что сейчас идеальная-супер-мега-Светлана попросит у нее конспект.
Сохраняя присущее ей высокомерие, но все-таки немного прогнувшись, Света сказала:
Ты не могла бы дать мне тетрадь на пару минут?
«Ничего себе! Это розыгрыш?» Марине хотелось издевательски рассмеяться.
Ты не написала теорию? в голосе зазвучал глумливый оттенок.
Нет-нет, я всё написала, затараторила Света, пока никто не успел подумать, что в ней что-то не идеально. Третий и седьмой билеты я писала на отдельных листах, выдумывание отмазки на ходу было заметно невооруженным глазом, и, наверно, они выпали из тетради, она завершила объяснение демонстрацией идеально ровных белых зубов, которыми она гордилась и хвасталась при каждом удобном случае.
А, вот как, уголок рта дернулся в улыбке, но Марина приложила усилия, чтобы не позволить ей отобразиться на лице.
Я недолго две минуты, и верну тетрадь!
У других ты не спрашивала? Сразу ко мне подошла?
Глаза Светланы забегали, но через секунду она собралась и выдала ответ:
Я подошла, чтобы поинтересоваться твоим самочувствием и заодно решила узнать насчет теории.
Королеву Маринии забавляло несвойственное Свете угодничание и она догадывалась, почему Света подошла к ней. Даже если Марина кому-то расскажет, что поделилась конспектом, никто не воспримет всерьез слова психически нездорового человека.
Я раньше не замечала, что ты так заботлива, она фальшиво улыбнулась.
У меня год назад была ангина. Очень неприятная штука. Горло болело настолько сильно, что я почти ничего не ела, откровенничала Света, поглядывая на тетрадь в Марининых руках.
Ну, держи, Марина протянула конспект и поднялась. А Света сделала то, что всегда делала в ее присутствии выпрямилась.
Спасибо большое, я твоя должница, демонстрация зубов продолжалась, но теперь староста глядела на Марину снизу вверх.
Прихватив тетрадь, Света развернулась и начала удаляться. Королева Маринии смотрела ей вслед, как вдруг в голове прозвучала фраза, сказанная голосом Светы: «Эта тупица сколько бы ни учила, больше тройки не получит, а мне при любом раскладе поставить ниже пятерки не посмеют».
Поняв, что прочитала ее мысль, Марина замерла с каменным лицом. Потом она прищурила глаза. А затем ее лицо исказила ненависть.
«Получила мою тетрадь и едва ли не лезла обниматься, как старая подруга, а на самом деле вот как, она сверлила спину одноклассницы взглядом, полным обиды и отвращения. Значит, говоришь, не посмеют тебе ниже пятерки поставить? Ну-ну!»