Молодость на потом не отложишь, любовь более благополучного времени ждать не может. Гормон играет, глаз горит, страсти кипят. Но какой бы сладкой ни была любовь, компота из нее не сваришь. Натощак особо не намилуешься. Ну и, как многие тогда, подрядились девчонки челночничать. Вручили Ирине-гадалке свою собачку, заплатили вперед за пригляд и выгул, и поехали. Сперва в долг работали, потом и на свои крутиться стали. Все решили напильники и гаечные ключи, которыми наконец-таки рассчитался с Юлькой родной завод, в конструкторском бюро которого она трудилась после института. В Польше сей товар шел на ура, так что Юлька выкупила железяки у бывших коллег, на чем они с подругой и крутились. На вырученные там злоты, закупали комплекты постельного белья и везли домой, в Питер. Дома сдавали товар оптом или на реализацию в одну лавочку Апраксиного Двора и катили обратно в Польшу. Вот так они и раскрутились. А дальше уже и другие товары туда-сюда возить стали. Бесшабашна жизнь в поездах, автобусах, таможенных очередях, базарной толкотни и ночевки по привокзальным отелям. Прямо точь в точь, как в той песенке:
Завтра я буду добрей, а сегодня никак.
Завтра я стану мудрей, а сегодня не очень.
Что-то тревожат меня эти лунные ночи.
Лезвие точит шустряк-брадобрей об косяк
двери входной, где написано: «Выхода нет!»
И это правда оттуда никто не выходит.
Надо б войти и прочесть надпись на обороте,
но брадобрей не внушает доверия мне.
Что ты стоишь на дороге и машешь рукой?
Ты же не хочешь ни ехать, ни подзаработать.
Это игра, или просто ночная охота
на идиотов за то, что они не с тобой,
в эту безумную лунную ночь загуляв,
мчат по шоссе, обдавая прохожего грязью.
Не семафорь, в этом городе плохо со связью.
Ты же не знаешь того, кто теперь у руля.
Кто заказал эту музыку под фонарем,
под образа засветив лицемерно лампаду?
Что нам еще в этом призрачном городе надо?
Разве нам мало того, что мы будем вдвоем
целую ночь в номерах простынь старую мять,
бегать в буфет за шампанским туда и обратно?
Будет тепло, горячо и безумно приятно.
Да не развалится в этом борделе кровать.
Лихие, времена выживания, где надо балансировать среди аферистов и оставаться более-менее человеком. А пока в поезде трясешься от безделья-то сдуреешь! Вот и настропалилась Юлька вязальным крючком, из разноцветных ниток всяких куколок мастерить. Да не просто куколок, а чтоб непременно на кого-нибудь эта кукла должна походить. И так она этим делом увлеклась, что всю свою родню, с любимой подругой вместе, и всех друзей и знакомых в этом кукольном варианте отобразила. У них в комнате, на письменном столе, ее подруга целый домик из картона смастерила, чтобы там эти куклы жили своей жизнью.
Да, что ж это я подругу-то Юлькину до сих пор никак не назову! Она тут не на чуток залетела вместе они с Юлькой одной парой живут. Ну, давайте назовем ее Лилькой, чтобы складно было и не путаться.
Юлька и Лилька жили дружно, по пустякам не цапались. Дома неделями не бывали, гоняясь за выгодным товаром. Но, зато, как привезут товар, как скинут его оптовикам, так обязательно друзей назовут, гулянку затеют, чтобы кого подкормить, а с кем и дела перетереть, про более ходовой товар порасспросить, про новые оптовые точки. Жадный беден всегда, потому и не тряслись подруги над своей прибылью. Тем более, что банки не надежны, а замки и засовы еще никогда воров не останавливали. Юлька Омара Хайяма любила в такие моменты вспоминать:
Мы больше в этот мир вовек не попадем,
вовек не встретимся с друзьями за столом.
Лови же каждое летящее мгновенье
его не подстеречь уж никогда потом.
А тут вдруг модно стало в Бога верить, в церковь ходить, иконам кланяться, свечки ставить. Считалось даже не интеллигентно в атеистах прозябать. Но, как вам известно еще с самого начала моего повествования, это модное явление, ничего, кроме жажды закурить, у нашей героини не вызывало. Да и вообще, Юльке с Лилькой не до того. У всякого человека свой храм в душе имеется, потому к чужим заморочкам относились они весьма уважительно и не более.