Почему сёстры нашего отделения ходят без чепчиков? вопрошала Ольга, мысленно смеясь над тем, как старшая сестра пугливо перетаптывается с ноги на ногу. Я бы попросила вас, милая Надежда Николаевна, сделать внушение девочкам, особенно Алёне.
Да-да, мелко кивала такса, и ниточка слюны непроизвольно стекала из уголка рта. Я поговорю, я скажу.
И ещё, Надежда Николаевна, Ольга делала паузу, давая старшей время проникнуться строгим тоном начальницы, накрутить, навыдумывать невесть чего, испугаться собственных мыслей. Почему Алёна болтается без дела, то чай пьёт, то у туалетов трётся? Неужели так трудно найти человеку дело? А, может, вы просто не умеете организовать рабочий процесс.
Старшая принималась нервно икать, сглатывать, а однажды даже псикнула в штаны, так как чуткое обоняние Снегирёвой тут же различило запах мочи.
Старшая уходила из кабинета начальницы бледная, растерянная, выжатая и помятая, словно ветошь. Но уже через несколько минут, в коридоре звучал её властный и требовательный голос, дающий распоряжения, а ненавистная Алёна лишалась не только обеда, но и отправления естественных надобностей. При всех своих недостатках, Надежда Петровна обладала одним огромным достоинством приказы вышестоящего начальства выполнялись ею неукоснительно, чётко и с особым, каким-то даже, маниакальным рвением.
Тоска, тягучая, серая, густая и холодная, словно утренний осенний туман, окутала, обволокла кожу, проникла внутрь Олиного организма, протянулась по пищеводу, залегла в желудке. Чёрт! Будь проклята эта злосчастная пятница вместе с дурнушкой Алёной! Ольге не хотелось вспоминать тот день, она гнала его из своей памяти, пытаясь заслонить другими картинками, но ничего не выходило. И мозг продолжал обрабатывать, анализировать этот дурацкий, совершенно глупый, но такой болезненный кусок Олиной жизни.
Она, по обыкновению, собрала весь персонал отделения в своём кабинете, а сама уселась в удобное кресло.
Тётки в помятых белых халатах, с такими же помятыми лицами перетаптывались с ноги на ногу, изучая рисунок на ковре. Зная о том, что для утренней смены рабочий день в самом разгаре, а для ночной подошёл к концу, начальница медлила, тянула паузу, сурово оглядывая подчинённых, чтобы заставить нервничать, чтобы они бездельницы надышались дурманом её дорогих духов, сравнили себя, жалких и раздавленных, с ней, ухоженной, свежей и сильной.
По вашему так должен выглядеть медицинский работник? отчеканила Оля, властно указывая пальчиком в сторону старой, как черепаха, медсестры. Вы на себя в зеркало хоть иногда смотрите, Мария Ивановна? Халат помятый, голова всклокочена, под глазами круги. Вам не стыдно?
Мария Николаевна, робко поправила старуха, стараясь пятернёй пригладить безобразие на голове. Да я после ночи, Ольга Викторовна, у больного кровотечение ночью открылось
Да какая разница, Ивановна или Николаевна? Меня не волнует ни ваше имя, ни ваши оправдания! отрезала Ольга, стараясь придать своему голосу как можно больше холода. На планёрку вы обязаны явиться, как подобает. Штраф!
От испуга и неожиданности кто-то, а может и сама черепаха пукнула и по кабинету поплыл гнилостный запах кишечных газов.
Олю разрывало два противоречивых желания немедленно распахнуть форточку, и оставить всё, как есть, чтобы насладиться отвращением и стремлением покинуть кабинет в глазах этих нерях. Второе победило.
Ольга демонстративно прижала к носу надушенный платок и продолжила вести собрание. Пусть нюхают!
Ирина Степановна, обратилась Ольга к терапевту. На вас жалуются родственники больного Гришина. Говорят, что вы заставили купить лекарства.
У нас нет таких антибиотиков, что нужны Гришину, ответила усталая врачиха, нервно крутя на пальце обручальное кольцо. Я вообще не могу понять, Григорьеву нужно вылечиться или просто бесплатно получить медицинскую помощь? Мне что ему лекарства за свои деньги покупать?
Не помощь, а услугу, Ольга улыбнулась, как можно лучезарнее. Меня не волнуют ваши сомнения и метания. Я хочу, чтобы больные в нашем отделении были довольны обслуживанием, ну и, разумеется, выздоравливали. Как вы добьётесь всего этого, меня не волнует. И уж если вы, как доктор, прописали нашему Григорьеву дорогой препарат, которого нет в больнице, покупайте за свой счёт. В следующий раз будете более креатины. В военное время ничего не было, лечили, чем могли. И люди, дорогая Ирина Степановна, выживали. А почему? А по тому, что доктор был компетентен.