«Телки у меня были — чуда не было, робости, — частил Кропотов. — Если признаюсь, что не студент, она меня поганой метлой — не того, а? Я не шалопай, с квартирой, при бабках…»
Сергей поехал в библиотеку, где его заверили: Линева готовилась к реферату часа два, а то и дольше. Потом лейтенант совершил прогулку по маршруту счастливой парочки. Вероятно, он один из всех сыскарей отдела был способен рыться в урнах голыми руками, игнорируя презрительные комментарии прохожих.
Зато в третьей по счету от библиотеки мусорке обнаружил смятую салфетку, к которой прочно прилип спрессовавшийся в пластинку порошок. В кинотеатре кассирша убедила Балкова в подлинности билетов Кропотова. Лейтенант трижды вымыл руки с мылом в туалете для сотрудников и подался в управление.
— Молодцы, оперативнички, — похвалил Измайлов, с каким-то суеверным страхом косясь на длинные сильные пальцы Сергея. — Пошли выпроваживать Линеву.
В темном кабинете полковника они застали редкое зрелище. Коля Воробьев восседал в кресле Измайлова, постукивал по широким передним зубам красным карандашом и при ненавязчивом свете настольной лампы листал письменные показания Линевой. Ни дать ни взять — учитель над тетрадями, старающийся сосредоточиться, несмотря на недомогание.
— Прирожденный педагог, — высказался Борис Юрьев.
Коля встал и зашептал:
— Ужас. Двадцать лет девице, вот-вот получит университетский диплом, а такие ошибки ляпает. «Элиминтарно», и никаких гвоздей.
— Ты простыл? — тоже невольно понизил голос Сергей Балков.
— Нет, Варвара плакала-плакала и задремала. Разморило после стресса. Я разрешил ей на диван перебраться.
— Подъем, Линева, — безжалостно пророкотал полковник.
Через минуту Варвара приблизилась, зажав зубами заколку и подбирая волосы.
Борис зажег люстру. Воробьева отпустили, полковник поерзал на своем месте, будто заново привыкал к нему. Балков с Юрьевым, не сговариваясь, плюхнулись на стулья, обойдя обжитый девушкой диван, Варвара сонно щурилась и вдруг не сдержалась, сладко зевнула.
— Не буду больше держать вас в неведении, — пожалел девушку Измайлов. — Зинаиды Красновой нет. Ее насмерть сбила машина на перекрестке возле дома, когда вы с Кропотовым смотрели фильм.
Водитель с места преступления скрылся, его белую «шестерку» обнаружить не удалось. Примите наши соболезнования, друзей терять тяжело.
Варвара издала какой-то лязгающий звук. Ей дали воды, она не сумела удержать стакан, расплескала половину.
— Мы благодарны вам за содействие.
После проведения экспертиз вы нам понадобитесь. Но есть одна деталь… В вашей квартире обнаружен труп мужчины без следов насилия…
Линева отпрянула и с трудом выдавила:
— Зина Лешу отравила, сама под колеса?
— Успокойтесь, Трофимов жив-здоров и недавно демонстрировал лейтенанту Юрьеву первоклассный шок. Он якобы ушел от Красновой за час до трагедии. Внимание, Варя. Покойный гражданин Загорский Вениамин Кузьмич, сорока пяти лет, плотный брюнет с залысинами. Что скажете?
— Куда же мне деваться, если в квартире мертвец?
— Не бойтесь, там давно убрано, и хозяйка не намерена вас гнать. Просила позвонить, — фыркнул Измайлов. — Но сначала — что вам известно о Загорском?
— Ничего, — совершенно правдоподобно опешила Линева. — Представления о нем не имею. И за Зинку ручаюсь, как за себя. Она принципиально не путалась с теми, кто старше двадцати девяти.
А я, извините, синий чулок, у меня никого не было. Может, ему на лестнице дурно стало, Зинка пустила, он умер, она обезумела от страха и понеслась куда глаза глядят?
— Это вы про мадемуазель, склонную к русской рулетке и дегустации яда? С оригинальным мировосприятием? — встрял Юрьев.
— Да, простите, скорее я свою реакцию изобразила.