Дальнейшее повествование далось Варваре Линевой со слезами. Она ерзала, прикуривала сигарету, затягивалась, тушила, ломала, хваталась за следующую.
Борис, как заводной, щелкал зажигалкой. Наконец полковник отобрал у девушки пачку.
— Спасибо, — сказала она. Всхлипнула и призналась:
— На меня затмение нашло, полнейшее. В каникулы не получилось подзаработать деньжат, печалей уйма. Я почему-то была убеждена, что Зинка врет насчет противозачаточного.
И то, что она жизнелюбива, у нее вряд ли хватит духу покончить с собой, тоже в голове промелькнуло. Потерзает своего Лешеньку, попугает, себя подзаведет и выльет отравленный кофе в раковину. А мне яд был кстати. Я решила: приму вечером, и ничего не надо — ни за квартиру платить, ни на дубленку копить, ни сессию сдавать, ни с мальчиком порядочным мечтать познакомиться. Покой.
Еще Варваре подумалось: «Быстрота действия смертоносных препаратов зависит не от количества, а от качества».
Словно в забытьи, девушка взяла ложкой половину порошка из чашки, завернула в салфетку и сунула в карман.
— Я была на нервах, сама не своя, — каялась Варвара под доверчивыми взглядами милиционеров. — И, представляете, в читалке, будто по заказу, познакомилась с культурным, славным парнем, Виталием Кропотовым. Если честно, мы вместо лекции кино смотрели. А в универе староста… Где сигареты? Господи, что я испытала по дороге сюда! Как себя проклинала! Надо было выкинуть порошок и вымыть чашку. Или Лешу предупредить. Скажите, Зинка долго умирала, из-за того что я дозу уменьшила? Не воспрепятствовала самоубийству лучшей подруги, да еще и обрекла ее на дополнительные страдания. Сволочь я безмозглая, эгоистка. Можете меня арестовывать, я прощения не достойна.
Варвара понуро царапала ненакрашенным ногтем стол.
— Где тот порошок, который вы в салфетку завернули? — спросил Измайлов.
— Я его на улице, в урну… Около то ли библиотеки, то ли кинотеатра… Не помню, правда. Я так стыдилась своего утреннего порыва. Мне казалось, отрава в бумажке жжет бедро через куртку, джемпер, джинсы… 0-о-ой, — взвыла Варвара и что есть сил врезала обоими кулаками себе по вискам.
— Не надо членовредительства, Линева, — предостерег полковник. — Самое смутное в вашем рассказе — это убеждение, что Краснова раздобыла яд. Откуда?
Зачем? У нее бывали попытки суицида?
Попугать Трофимова можно было и аспирином.
— Я бы аспирин и использовала, — медленно проговорила Варвара. — Но Зинка обожала острые ощущения. «Перченая житуха» — ее выражение. Она из тех, кто не отказался бы от русской рулетки… А откуда? Мало ли фигни у химиков. Охмурила лаборанта и стащила.
Да и у нас на кафедре этого добра навалом, бедные крысы и кролики в курсе.
— Стоп, Линева, — вмешался Юрьев. — Вы полагаете, что любой человек в состоянии раздобыть отраву? Но существуют нормы хранения ядовитых веществ, отчетность за их расходование.
— Не любой человек, а задавшийся целью. Наверняка для Зинки сам процесс добывания был развлечением. Она по природе экспериментаторша — над собой и остальными людьми. Прочитала что-нибудь про отравление в газете, и ей стрельнуло: «Как это осуществляется на практике?»
— Ее лечить — в самый раз, — не выдержал Борис.
— От оригинальности мировосприятия не лечат, — пробормотала Варвара. — Позвольте мне уйти в камеру, я устала, у меня мигрень.
Юрьев беспомощно уставился на Измайлова.
— Кликни Воробьева, пусть побудет с Линевой, пока она изложит на бумаге все, что устно нам поведала. Мы с тобой обсудим ситуацию, — распорядился полковник. — Балкова прихвати.
— Я в обморок свалюсь, — пискнула Варвара.
— Придется набраться мужества, коль назвалась убийцей, — жестко оборвал ее Вик.