Девушке не терпелось поскорее убедиться в этом. Но через несколько часов забрезжит рассвет, а это значит, что нужно поторопиться и затемно добраться до города, чтобы избежать сплетен и разговоров неприятного толка. Варенька завернула человечка в чистый носовой платок, который приберегла специально для этого случая, и, взяв под руку трясущуюся от ужаса Марию Гавриловну, стала быстро двигаться по направлению к главному выходу.
Дойдя до центральных ворот, Варенька залезла в карман с землей, которую она взяла на первой могилке, и, разбросав ее со словами «ты наши следы заметай, а всяк видевший в эту ночь все забывай», как ошпаренная выскочила с кладбища. Ей казалось, что она что-то напутала с последним заклинанием, но о том, чтобы вернуться и произнести слова в том порядке, в котором ей завещал колдун, не могло быть и речи. Гуляя спокойно по кладбищу еще минуту назад, теперь она не могла даже смотреть в его сторону. Утешая себя тем, что главные ритуалы она сделала правильно, и догадываясь, на что направлено последнее заклинание, она поняла всю его бессмысленность и абсурдность. «Никто не мог видеть нас этой ночью, а значит, в последнем заклинании нет никакого смысла беспокоиться не о чем», думала Варенька, не подозревая при этом, как же сильно она ошибается.
Спрятавшись за старым большим дубом, местный сторож Степан Еремеевич наблюдал за происходящим с того самого момента, когда услышал, как к его часовне кто-то подходит. С пьяных глаз в ночное время ему мерещились разные чудеса на кладбище: шабаш старых ведьм, свадьба веселых чертей, похороны дочери Люцифера. Но сегодня он был трезв, как стеклышко. Наблюдая тайком, как набожные Савельевы вытворяют на кладбище странные сатанинские ритуалы, Степан Еремеевич недоуменно протирал глаза. Такого странного спектакля, да еще и от Христианских людей, он не ожидал увидеть, будь даже пьян в стельку или во власти белой горячки!!! С трясущимися от страха ногами он удалялся в глубь кладбища, приятно осознавая ту правду, что, кроме полного граненого стакана с самогоном, страх с его души не снимет ни одна, пусть даже самая сильная молитва
Дело близилось к утру, но ночь как будто и не собиралась отдавать свою власть рассвету до тех пор, пока две женщины, возвращавшиеся с кладбища, не дойдут до города. Степан Еремеевич накатывал третий стакан кряду и, глядя на часы, не мог понять, почему до сих пор так темно. «Эка бесовщина какая творится сегодня» говорил он граненому стакану, на котором было нарисовано лицо человека. Эту рожицу он пририсовал специальной нестирающейся краской, когда, сидя как-то вечером на свежей могилке, ему было тоскливо и страшно. Стакан весело заулыбался, а учитывая, что там еще плескался горячительный напиток, Степану Еремеевичу и вовсе повеселело. В ту ночь, обретя нового друга в лице граненого стакана, он на радостях надрался до такой степени, что уснул прямо на искусственных цветах. Случись сие событие зимой, то он бы наверняка встретился с костлявой и не увидел то, что видел сегодняшней ночью. Но июльская жара спасла ему жизнь, а пришедший утром могильщик разбудил от сладкого сна. С тех пор Степан Еремеевич, опасаясь замерзнуть, вместе с младшим Степанычем (так Еремеевич прозвал граненый стакан) выпивал исключительно в часовне.
Рассуждая вслух об увиденном, Степан Еремеевич сожалел о том, что стакан не видел всего этого мракобесия собственными глазами, так как в это самое время остался стоять на могилке, где сторож выпивал за упокоение души недавно погребенного. Услышав с замиранием сердца, что возле часовни раздаются едва знакомые голоса, Степан Еремеевич кинулся туда и забыл про стакан. Рассказывая граненому другу о том, что ему довелось увидеть сегодняшней ночью (иногда приукрашивая детали), Степан Еремеевич вошел во вкус. Видя, что Степаныч верит всему, что он ему говорит, сторож не жалел слов и своей фантазии, которая к шестому стакану разыгралась, как метель в зимнюю ночь. У Степана Еремеевича не укладывалось в голове, как семья Савельевых, которую он, бесспорно, уважал, могла связаться с черной магией. Ведь кому скажи такое, никто не поверит! «Христовы отступники, хорошо, что вы попались мне на глаза», говорил захмелевший Степан Еремеевич, в то время как Варенька, подходя к городу, говорила матери о том, что беспокоиться не стоит, что их никто не видел, а если и видел, то сказанное заклинание поможет забыть не только это, но даже собственное имя.