Рожавшим осьминогам старого закала такое нравиться не могло. Уходя медитировать, они в последний тхариузоковый раз предупреждали Тохиониуса, чтобы тот серьёзно занялся воспитанием сексуального маньяка.
В конце концов, всё это стало причиной приблизительно такого разговора:
Слушай, чадо неразумное начал Тохиониус.
Да, папулька, отозвался отпрыск.
Не сметь меня так называть! прорычал родитель.
Почему? чистосердечно удивился Фасилияс. Эй, вождь! Как ты своего старика называл?
Папулька, пробормотал вождь, затем крякнул и застеснялся под недружелюбным глазом Тохиониуса.
Вот! Чадо победоносно подняло пару щупальцев. Слыхал?!
Дикарь! прошипел осьминог.
Но-но, попрошу! Вождь не привык долго стесняться.
Ладно-ладно, перебил его «папулька», мы здесь собрались не для обсуждения космической этики
А зачем же? поразился Фасилияс с таким видом, словно именно эти проблемы и только они мучили его давно и серьёзно. Возможно, даже стоили ему нескольких бессонных ночей, что не могло не сказаться на здоровье самым пагубным образом. Я не понимаю
Затем, чтобы ты объяснил нам, чем тебе не нравиться однополая любовь?
Своей платоничностью, немедленно ошарашил его отпрыск. Ты сам посуди никакого разнообразия. Сам себя, гм, опыляешь, сам себе родишь где же любовь?! Нарциссизм какой-то сплошной!
От такого кощунства Тохиониуса конвульсивно передёрнуло. Плавно вскочив на напрягшиеся щупальца, он забегал земноводным пауком, а затем остановился, вытянул одно из них перед собой и рявкнул:
Вон с планеты!!!
Ты ещё скажи ублюдок! окончательно добил его Фасилияс и вышел, не забыв гордо покачнуться и прихватить ключи от космического корабля.
Если бы Тохиониус мог, он бы плюнул вслед, но физиология не позволила по-человечески верно и однозначно выразить чувства.
У вождя на кончике языка вертелось нечто неопределённое, вроде того, что «кто кого породил, тому туда и дорога». Фраза была позаимствована из воспоминаний друга Михалыча, который в своё время рассказал, то есть нещадно переврал ему сюжет «Тараса Бульбы». Наблюдая Тохиониуса в расстроенных чувствах, от подсказок он всё же, хотя и не без труда, удержался.
Скорее всего, это и было единственной причиной того, что непризнанный поджигатель сексуальной революции покинул отчий дом живым и невредимым.
* * *Суббота, 14 мая 1994 года
Банк не работал.
Когда Длинный подошёл к солидной двустворчатой двери, ему сообщила об этом безрадостная картонная табличка. На сером прямоугольнике так и было написано: «Закрыто».
Он обошёл вокруг здания. С другой стороны дома оказался чёрный ход, через который сновали туда-сюда люди в спецодежде. Между ними, мешая работе, расхаживал толстяк с озабоченным лицом. Дождавшись, когда тот отдалился от двери, Длинный, без труда придав себе такое же невесёлое выражение, прошмыгнул внутрь.
На него никто не обратил внимания.
Через несколько часов, развалившись в кресле дома у Самохина, Длинный с нетерпением поджидал Саньковского, которому в окончательном плане отводилась немаловажная роль. Он курил и загадочно жмурился в ответ на вялые Димкины вопросы. Наконец, раздался звонок и в комнате появился Семён.
Привет, экспроприаторы! Как дела?
Дела у прокурора, менторским тоном фраера ответил Длинный, а у нас делишки
У какого прокурора? насторожился Саньковский. Ему совсем не понравилось такое начало разговора.
У районного.
Он-то здесь при чём?
Со стороны трудно было понять, то ли Семён в самом деле испытывает острый приступ тупоумия, то ли умело его симулирует.
Пока ни при чём.
Пока?!
Да ладно тебе! Если всё пойдёт так, как я запланировал, то наших «дел» у него не будет.
Хотелось бы верить, пробормотал Семён и обернулся к Самохину. Что он там напланировал?
Не знаю, быстро и честно ответил без пяти секунд сообщник, возможно, готовясь к очной ставке, а заодно и репетируя сцену чистосердечного признания.
Тогда выкладывай, Длинный.
Присев, Саньковский приготовился внимать.
Как известно, профессионалов ловят достаточно часто, начал издалека Длинный, вызвав на лицах друзей гримасы неудовольствия.
Кому на их месте было бы приятно слышать, что даже профессионалов ловят? И не просто ловят, а делают это «достаточно часто».