«Неужели кому-то из наших это и вправду нравится? подумалось Монтёру. Он сейчас испытывал незнакомые, очень далёкие от привычных, а от этого чем-то неприятные эмоции. Извращенцы такие же, как»
Мысль о жителях огромного множества Земель кольнула. Монтёр попытался избавиться от неясной тревоги, порождённой размышлениями о будущем, но ничего не получилось. Вместо этого вдруг пришло понимание, что от медленно раскаляющейся в сознании иглы чужой ненависти, постепенно становящейся его неотъемлемой частью, уже не освободиться никогда.
Если подумать, то, оказывается, люди давно заражают Вселенную. С упорством капели они оставляют в таких, как он, невидимые, но от этого не менее разрушительные следы своего посмертного отвержения извечного порядка, основанного на энергии любви к высшему разуму. Даже несмотря на то, что любовь эта запрограммирована в них на генном уровне! Иначе ведь кто из перворождённых знал бы о живой человеческой реакции?!
Вот, оказывается, почему всё чаще на профилактику отправляют тех, кто ещё ни разу её не проводил И теперь он один из них. Тех, кто помечен негативным зарядом чуждой логики. Даже хуже запятнан знанием о Добре и Зле до самого конца вечности. Да, до конца, потому что теперь ему точно известно, что нет и не может быть ничего бесконечного
Ослепительные посреди очень длинной ночи космоса крылья Феникса начали меркнуть, растворяясь во тьме.
ВИНТОВАЯ ЛЕСТНИЦА
Вечер ничем не отличался от сотен таких же одиноких, проведенных Сергеем в стенах квартиры. За окном шелестел дождь, он сидел перед монитором, а рядом мягко светилась настольная лампа. Разве что сейчас Шевцов не напрягал мозги в угоду очередному заказчику и не мочил монстров, расслабляясь после трудов праведных, а читал письмо от Жорки, счастливо пребывающего за тридевять земель.
В нескольких коротких строчках e-mail не было и намёка на скорый апокалипсис, который время от времени ожидало местное население. Наоборот ключом била жизнерадостность. Пасынок восторженно писал о гранте, предоставленном ему Массачусетским технологическим для продолжения исследований. Затем к радости примешивалось сожаление, что они не смогли увидеться, как планировалось. Заканчивалось послание обычным сетованием, мол, зря отчим не живёт с матерью, и пожеланием: «Найди время, придумай что-нибудь, ведь раньше было так здорово». В постскриптуме заверения, что они обязательно встретятся в следующем году.
Ничего, абсолютно ничего в письме не намекало, что встреча эта станет смертным приговором миру. И когда Сергей впервые пробежал глазами написанное, он тоже пожалел, что Жорка не приедет на его сорокапятилетний юбилей. Потом взгляд вернулся к просьбе «придумать что-нибудь».
Шевцов откинулся на спинку кресла и невесело усмехнулся. Жорка, наивный гений, который в свои двадцать собирался перевернуть мир причём очень похоже, что это неизбежно, до сих пор дорог его сердцу. Как-никак, а воспитывал с двух лет и даже пытался в своё время решать пресловутую проблему отцов и детей. И это было посложнее дебрей физмата, покоривших пасынка.
* * *Как-то за ужином Сергей, порывшись в памяти, отыскал заумь относительно пространства-времени, которая завалялась там с институтских времён, да и осчастливил ею пацана, демонстрируя, что тоже не лыком шит. И наткнулся на изумлённый взгляд Жорки в те годы чернявого тринадцатилетнего мальчишки с синими глазами.
Пап, сказал тот, эту точку зрения похоронили еще лет двадцать назад.
Что, серьёзно?
Ага. Жорка кивнул, прожевал и добавил: Уже в те годы доминировала теория Увидев, как глаза отчима зашторились непониманием, оборвал себя: А, ладно. Не твоё это, смирись.
Шевцов поперхнулся.
Почему?!
Пасынок посмотрел на него с явным сожалением.
Ладно, зайдём с другой стороны. Что такое винтовая лестница?
Ну это Сергей спиралеобразным движением руки показал, что понимает под винтовой лестницей, и тут же возмутился: Да причём здесь какая-то лестница?!
Жорка снисходительно ухмыльнулся и наставительно произнёс:
Это лестница, проекционный контур которой имеет форму окружности. В центре у неё опорная стойка, несущая всю нагрузку, а к ней по спирали лучеобразно крепятся ступени, сечёшь?
Первой, глянув на вытянувшуюся физиономию мужа, захохотала Анна. Когда ошеломлённого Шевцова отпустило, он тоже хихикнул. Правда, через силу и скорее для поддержания разговора.