Эм пробормотал он.
Высший Демон смотрел на меня так, словно говорил: «Ну, ты и хитрюга, Эмили Элизабет! Настоящая хитрюга!».
Это я ей сказал! По секрету простишь, Блэки? Она меня заставила!
И все равно он перевел стрелки на меня! Вот же подлец!
Никогда не связывайся с Высшими Демонами! Будет мне уроком!
Все смотрят на Ламберта. У того не осталось выбора, кроме как «пропустить» эту ситуацию.
Ох черт с вами! С обоими! Не важно. Знаете и знаете я не против. Вы подкинули мне задачку, которую мне совершенно не хочется решать. Не имеет значения, как ты узнала о моем истинном имени, важно то, что мы собираемся предпринять. Пора сосредоточиться на деле.
И Блэк посмотрел на Мастера Радона, прося его растрясти неловкую и странную обстановку.
Я почувствовала себя настоящей идиоткой. Я бы все равно все узнала. И кто меня за язык постоянно дергает?
Зачем говорить то, о чем пожалеешь?
Ах, да! встрепенулся Мастер Радон. Отец Катаклизма не остановится, пока не уничтожит нас, а потому
Кто-кто? снова не молчит мой грешный язык. «Отец Катаклизма»?
Да это новый титул Кристеллера, который он получил после захвата Лос-Мариса, пояснил Винсент.
У города появился папочка! посмеялся Малик.
Новый титул?!
Сначала Великий Алхимик, Основатель Великой Алхимической Революции. После Катаклизма Темный Алхимик.
А теперь?
Отец Катаклизма.
Эмили, не знаю, что именно случилось, но, думаю, придет время, и ты нам все расскажешь, обратился ко мне Ламберт, сейчас ты сама на себя не похожа. Не знаю, что послужило причиной твоих провалов в памяти и в то же время появлению новых знаний, он покосился на Малика, но я даю тебе возможность узнать все, что ты хочешь спросить у нас.
Вот так
«Придет время, и ты нам все расскажешь», слова Ламберта.
А смогу ли я хоть когда-то им рассказать о том, что в другом, идеальном, мире я убила их всех, чтобы вернуть этот, где ныне объявленный Отец Катаклизма захватил Лос-Марис?
На самом деле есть кое-что, что мне хочется увидеть
Какое-то время я не решалась спросить об этом, но сейчас, понимая, что я пропустила одно важное событие, не могу промолчать.
Прошу, не спрашивайте меня ни о чем
Не будем, тепло сказала Кира, сегодня ты имеешь право на все. Что ты хочешь увидеть, Эмили?
Конечно, это покажется странным, ведь нынешняя я уже видела это сегодня утром Но я, настоящая я, не видела этого никогда.
Посмотрев на Ламберта, я ответила:
Можете мне показать могилу отца?
Глава 5. Резервация
Белая гранитная плита. И надпись: «Лантан Грей. Отец, который всегда защищал свою дочь». Годы жизни. Белые лилии на снегу.
Он лежит здесь, под моими ногами. Я сижу на коленях перед могилой.
Я пропустила его похороны. Реальность изменилась таким образом, что временной отрезок от окончания битвы до этого момента исчез для меня. Все это время я была в другой реальности.
Не знаю: помнишь ты это или нет, но надпись заказала ты сама, сообщил мне Ламберт.
Мы с ним вместе пришли к этой могиле.
Надпись. Я ее заказала?
И я с ней согласна. Мне трудно даже сосчитать сколько раз он защищал меня. Отец спас меня от Кристеллера, когда я была еще младенцем. Он бежал со мной на руках. Он отговаривал меня всеми правдами и неправдами поступать в Гильдию Серебряных Охотников. Потом он убеждал меня не идти работать в частное агентство.
Он уговаривал Пандемонию де ла Сию не брать меня к себе в ученицы. Лантан понимал, что эта затея подвергает мою жизнь страшной опасности.
И вчера она прикрыл меня спиной от Хелы, которая приняла свой демонический облик. Он спас меня и Ламберта, когда у нас не было шанса противостоять ей. Лантан отдал свою жизнь, защищая меня.
Вся его жизнь прошла в вечных попытках защитить меня.
Он тот человек, утрата которого для меня неизмерима. Его мне всегда будет не хватать.
Могила находилась в тихом месте, на небольшой полянке в отдалении от Поселения василисков. Здесь, в змеином лесу, погребенный под белым снегом, мой отец наконец обрел покой.
Отныне он больше не может меня защитить. Ему остается лишь наблюдать за тем, что я делаю и молить меня не совершать глупостей.
Подбородок трясется. Из глаз текут слезы. Голова гудит.
Я не могу здраво мыслить. Я не могу смириться с тем, что мой папочка мертв, что я стою на его могиле.