Его голову часто посещали мысли покинуть бездну и отправиться в дальние скитания, на другой берег бурной реки. Его не пугала ни высота, с которой ему пришлось бы спускаться, ни река, которую ему пришлось бы миновать. Он думал лишь о неизвестности, с которой ему предстояло встретиться за пределами ямы, где после заката во мраке бродят джамаилы. Никто не осмеливался покидать бездну или ступать дальше заброшенных шахт, ведь жителям Аркфара была известна лишь та жизнь, которая происходила в его пределах, и каждому она была дорога. Случалось, что узники безвозвратно пропадали, и считалось, что они уходили и погибали.
За пределами темницы свет Ирао покидал ущелье, и в сгущающейся всюду тьме раздавались звуки воющих джамаилов. Они то и разбудили спящего узника. Он подошел к краю и громко завопил, вой стих на миг, но затем продолжил раздаваться. Мгновение отделяло его от решения бросить все и отправиться в невиданное скитание, которое могло бы кончиться трагично. Но его посетили сомнения. И чтобы им не поддаваться, он бросил сумку с едой вниз, на другой берег бурной реки, а затем схватился руками за голову, подумав о том, что делать дальше. Ему оставалось либо погибнуть от голода, сидя в своей темнице, либо спуститься за своей пищей. Погибать от голода он не желал, и поэтому, даже не взглянув вниз, начал спускаться.
На отвесной скале, было мало выступов, за которые можно ухватиться, поэтому спускался он медленно, нащупывая надежные места. Преодолев больше половины стены, он едва мог пошевелить пальцами. Каждый сделанный вниз шаг казался ему последним, и силы его покидали. Внизу, когда он ступил на камень, его ожидало облегчение и боль, пронзающая его руки, ноги и спину. Ему оставалось лишь плакать от боли и радоваться, что он не сорвался и не рухнул.
Река текла бурно, он опустил в нее свои руки и вместе с ее прохладой ощутил облегчение. А когда он опустил в воду голову, то почувствовал прилив энергии и дикое желание мигом вытащить ее из воды. Река была неглубокой. Когда он ее преодолевал, вода доставала ему до груди. На другом берегу он прилег рядом с сумкой и посмотрел на дыру в скалистой стене, из которой выбрался. Она была вроде совсем рядом, но путь, который он преодолел, оказался тяжек. Его посетила мысль, что, возможно, стоит вернуться, но желания взбираться по стене у него совсем не было. Он повернул голову, и, глянув во тьму, откуда на него смотрели фиолетовые глаза джамаилов, встал и пошел на встречу к ним.
Свет Ирао уже почти покинул просторы ущелья. Гирнгримгрон мог не бояться, что лучи его сожгут, и поэтому смело двигался дальше. Он перебирался с камня на камень, ведь в тех местах не было троп, по которым можно было беззаботно ходить. Джамаилы издавали вой, но не приближались, лишь мелькали во тьме их фиолетовые глаза. Гирнгримгрон опасался, что они могут на него напасть, но не думал, что для этого есть повод. Казалось, они пытаются его напугать, но сами боялись.
Тьма сгущалась. Сумеречный свет Ирао остался позади. Гирнгримгрон мог различать предметы в темноте и немного ориентироваться, поскольку зрение аркфарийцев позволяло им видеть в темноте, но на небольшом расстоянии. Он долго шел, блуждая то среди светящихся кристаллов, то средь пещер, где по стенам шуршали светящиеся многоногие мизеи. Он остановился в расщелине, где завывающий ветер блуждал среди камней, становясь мелодией. Миновав пещеры, он приблизился к большому водопаду, стремящемуся вниз по крутому склону и дальше становившемуся бурной рекой. Он остановился у стены воды и заметил, что реку можно перейти за водопадом.
За водопадом было скрыто углубление, в котором находилась статуя каменного великана, высеченного из живой руды и крепкими узами прикованного к скале. Гирнгримгрон прикоснулся к нему, почувствовав тепло.
Я чувствую прикосновение. Неподвижные каменные уста великана издали громкий голос.
Гирнгримгрон, глядя на великана, попятился назад.
Ты можешь разговаривать?! искренне удивился он.
Я слышу голос.
Я тоже. И это просто удивительно. Ты сотворен из живой руды и можешь разговаривать.
Я сотворен не из руды. Я был подобен тебе, но в прежней жизни я был не так бледен, как ты.
Как же ты смог стать каменным?
Меня поместили в этот доспех из глубинной руды, когда я погибал.
А ты тоже был аркфарийцем?
Нет. Я был Эли.