Старуха обернулась и посмотрела Джиму в глаза, оказавшись совсем не страшной. Улыбка у неё была хорошая, приветливая. Во рту, на удивление, проглядывали белые крепкие зубы.
Где я? пролепетал Джим по английски.
А! Англичанин? Американец? без запинки отозвалась старуха на том же языке.
Нет новозеландец
Ого! Далеко же тебя занесло, мистер!
Она встала и налила в кружку терпко пахнущей тёмной жидкости.
Пей!
Джим покорно выпил и сразу же ощутил прилив сил.
Рассказывай! приказала хозяйка.
Что рассказывать?
Всё!
И Джим рассказал, как его судили, дали срок, запихнули в поезд
А потом я заболел А очнулся уже здесь
Тиф, понятно, покивала головой старуха, Тебя мертвым сочли, списали и похоронили.
Закопали!?
Бабка не ответила, только утвердительно кивнула.
Как же вы меня нашли?
Да очень просто: увидела свежую могилу, а мертвечиной от неё не пахнет!
Джим сел на лавке. Голова немного кружилась.
А вы кто?
Вместо ответа старуха показала на фотографию в рамке, которую Джим ранее не заметил. Со снимка улыбалась юная красавица в бальном платье. Внизу было что-то написано, но Джим разобрал только: m-lle Krasawina и дату 1908 год.
На выпускном вечере в гимназии снимали.
Как же вас зовут?
Зови меня Ириной.
Глядя на неё, трудно было поверить, что разменян только седьмой десяток. Ирина выглядела на все восемьдесят.
Повисла долгая пауза.
Ты не англичанин, нарушила молчание Ирина, Маори, верно?
Верно растерянно подтвердил Джим, Откуда вы знаете?
Я много чего знаю, хозяйка подошла к печке и достала из неё ухватом небольшой чугунок, Времени у нас много, будешь мне рассказывать о своём народе. А пока поешь!
Она налила в деревянную миску супа, дала деревянную же ложку и краюху черного хлеба. Принюхавшись, Джим ощутил волчий голод. Опростав миску в две минуты, похвалил:
Очень вкусно, спасибо! Никогда не ел такого супа!
Это называется «Борщ», улыбнулась Ирина.
Бортч попытался повторить Джим трудное слово, А почему вы сказали, что времени у нас много?
Во первых, тебе поправиться надо и русский язык подучить. Во вторых, ко мне разные люди приходят. Надо ждать, когда придет тот, кто нам нужен.
Джим снова задумался. Как-то не все было ясно
А этот человек, когда он придет?
Может, через месяц, а может и через год. С ним и уйдешь.
Это, куда?
Не знаю! развела руками Ирина.
Но, зачем?
Жить.
Вот так, коротко и ясно! Подождать неизвестно кого неизвестно сколько, а затем уйти с этим неизвестно кем неизвестно куда!
Решив не ломать голову и разобраться позже, Джим сменил тему:
Если меня обнаружат здесь, у вас могут быть неприятности?
Никто тебя здесь не найдет. Я колдунья, не забыл? ворчливо ответила хозяйка.
Но, не могу же я сидеть в доме безвылазно!
И не надо. Будешь помогать по хозяйству. Только далеко не отходи.
Г-м не отходить У меня и одежды нет!
Будет тебе одежда. Утром. Ложись спать.
Завернувшись в ветошь, Джим вышел из избушки на поляну. На краю её нашелся опрятный сортир. Темнота сгущалась, на небе высыпали звёзды. Созвездия северного полушария Джим знал плохо, но Полярную Звезду нашел. Пахло смолой сосен, незнакомыми цветами. От протекавшего через поляну ручейка тянуло сыростью. Из сарайчика блеяла коза. Джим зябко передернул плечами и вернулся в избу. Умостившись на лавке, закрыл глаза. Успел только подумать: «Русские говорят: утро вечера мудренее!» и уснул.
Ирина Васильевна принялась шить одежду для нечаянного постояльца. Из рваной ветоши (сплошь ленточки и лоскуточки!) сшила на швейной машинке «Зингер», купленной на барахолке в Омске, нечто вроде мешковатого комбинезона с капюшоном, там и сям сделав вставки из кусков волчьих и медвежих шкур. Из куска лосиной шкуры скроила мягкие, но прочные постолы, пришив на подметки медвежьи когти. Полумаска из заячьей шкурки дополнила сей причудливый наряд. Из сундука достала подштанники и нательную рубаху осталось бельишко от другого странника, тягот пути не перенесшего и лежащего теперь в могилке без креста в двух верстах от избы, в тайге. Как знала, что пригодится!
Когда закончила, уже занималась заря. Вздув в печке угли, Ирина поставила вариться гречневую кашу.