Да, какое там, сильно! Как на духу: всего три поллитры в сутки!
Ого! Не до хрена ли?
Что вы! В самую плепорцию. Да, как не пить, когда всё время в командировках, а дома жена Лианочка я по ней всегда сильно скучаю и тёща?
Афиногенов с облегчением подытожил: никакого, стало быть, шпионства не было! Но этого пьяницу, тем не менее, надо бы ну, наказать не наказать, но повоспитывать. Вот, пусть пить бросит, раз у него от водки такие задвиги, что даже Органы в заблуждение впадают!
Коммунист? строго спросил он.
А как же!
Ну, а ради Партии пить можете бросить?
Могу, уныло понурился после довольно долгой, минут на восемь, раздумины Сухмятский, скрепя сердце приготовившийся принести клятву трезвости на партбилете.
Правильно! энтузиастически воскликнул Афиногенов, Ради Партии мы, коммунисты, на все готовы, даже жизнь отдать! Вот, вы, если Партия прикажет, жизнь отдадите?
Отдам, отдам! легко, почти весело, согласился Валентин Исидорович, которому жизнь без водки была нафиг не нужна.
Вот, то-то! назидательно стукнул кулаком по столу капитан, которому понравилась готовность Сухмятского к самопожертвованию во имя Партии.
О своем намерении вырвать у железнодорожника обещание завязать с водкой он забыл.
Вот, ваш пропуск. Идите!
Валентин Исидорович покинул кабинет и на подгибающихся от пережитого стресса ногах вышел на улицу. Всё обошлось! И даже не взяли слово коммуниста бросить пить!
Саша Брянский сдавал госэкзамены. Три штуки за два дня! На отлично, ибо его намерение служить в МГБ было доведено до сведения деканата. Оставался только научный коммунизм. Ну, это несложно! Саша всегда аккуратно конспектировал лекции и на семинарах проявлял себя активным студентом.
В назначенный час он переступил порог аудитории. Таких, как он, сдававших досрочно, было всего четверо. Тем не менее, экзаменационная комиссия, в составе двух партийного вида тёток и дядьки, сидевшего между ними, выглядела грозно. Саша, тем не менее, решил, что бояться не стоит: уж что-нибудь по билету он расскажет, а двойку они в любом случае не поставят. Ибо это скандал даже не на весь Краснодар, а на весь Советский Союз! Даже не просто скандал, а политическое дело!
Взяв билет, он прочитал: Вопрос 1: Ленинская политика ВКП (б) о национальном вопросе. Вопрос 2: Работа В. И. Ленина «Что делать?»
Элементарно! Работу он знал едва ли не наизусть. Странно, что в билет не попали работы товарища Сталина Впрочем, неважно!
Брянский! раздался голос одной из тёток, Вы готовы отвечать?
Готов!
Сев на стул перед столом комиссии, Саша взглянул на председателя и растерялся: тот был курчав, как Троцкий, и горбонос. Круглые очки в черепаховой оправе усиливали впечатление.
Ну-с, молодой человек, что у нас пегвым вопгосом?
Услышав, что председатель ещё и картавит, Саша совсем смешался, и заготовленные фразы вылетели у него из головы.
Это Ленинская политика ВКП (б) о национальном вопросе
Гассказывайте!
Саша неуверенно произнес:
Всесоюзная Коммунистическая Партия большевиков отвергает сионизм
Лоб председателя комиссии мгновенно покрылся испариной, даже очки запотели. Он заерзал на стуле и издал горлом странный квохчущий звук.
Саша, чувствуя, что сказал что-то не то, поспешно добавил:
И антисемитизм тоже отвергает!
Достаточно! слабым голосом откликнулся председатель, Идите!
А что вы мне поставите? тупо спросил Саша, догадываясь, что экзамен он, все-таки, завалил.
Четвёгку! То-есть, «Хогошо»!
Но, я же учил! Я работу «Что делать?» знаю!
Тогда пятёгку «Отлично»! Идите, молодой человек!
Пожав плечами, Саша вышел из аудитории, так и не поняв, что случилось.
В тот же день капитана Афиногенова вызвал к себе начальник Управления МГБ по Краснодарскому Краю полковник Цыганков. Войдя в кабинет, Афиногенов вытянулся по стойке «смирно» и гаркнул по уставному:
Здравия желаю, товарищ полковник!
Начальство не ответило, продолжая листать лежащее на столе дело. Оно (начальство) было хмуро и неприветливо, а в молчании его таилось что-то нехорошее, тревожное. Через пару минут Цыганков заговорил скрипучим канцелярским голосом:
Ну, что скажешь, Апполинарий? Аглицкий иностранец у тебя уже неделю сидит! Шпион, а? Или как?