Прибыв в Москву, которая тогда бурно отстраивалась после пожара, двадцатитрёхлетний неискушенный светскою жизнью Лёня слегка растерялся. Размах, однако! Шампанское здесь пили не иначе, как дюжинами. Офицеры по улицам ходили из чувства патриотизма только в парадных мундирах. Ставки на бильярде исчислялись сотнями рублей! Соответствовать этому образу жизни офицерского жалованья и присылаемых дядей доходов с имения, вообще-то, хватало. Но было непривычно и нескромно тратить чуть ли не впятеро больше, чем обычно. И жизнь поручика текла легко и беззаботно, пока через две недели в Москву не приехала некая Ванда, затмившая всех местных дам, как восходящее солнце затмевает звёзды на небосводе.
Ванда Леопольдовна, жена полковника барона фон Брауде, была красавица. Нет, не так! Она была красива красотой не человеческой, но ангельской! Тонкое и нежное, как на полотнах средневековых итальянцев, лицо, огромные бархатные глаза редчайшего фиалкового цвета, ресницы, на которых мог бы отдохнуть воробей, улыбчивые губы сердечком, лебединая шея, умопомрачительные матовые плечи, дивная грудь, поспорив о форме коей, кавалергард Иваницкий стрелялся на дуэли с камер-юнкером Стрепетовым и ранил того в впрочем, неважно, во что. Талию баронессы, ежели в корсете, возможно было обхватить пальцами, а то, что располагалось ниже, ласкало даже самые взыскательные мужские взгляды идеально-сферическим совершенством формы. А голос! Когда она пела, у слушателей просто сердца временно останавливались! Но главное особый взгляд, которым сия дама могла покорять, поощрять и уничтожать мужчин. Имелось в том взгляде что-то эдакое, мистическое и необъяснимое. Было ей двадцать пять лет, а мужу-полковнику шестьдесят один год. С половиною. Говорит само за себя, г-м. Сие зело часто приводило к несоответствию желаний и возможностей на брачном ложе. Кроме того, он злоупотреблял водочкою и на этой почве страдал ипохондрией вперемешку с меланхолией.
Полк, которым командовал барон, был инженерный тот самый, в который перевели Орлова! Сам понимаешь, Читатель, что полк на месте не стоял: фортификационные сооружения нуждаются в ремонте постоянно, не говоря уже о постройке новых, на предмет обороны от супостата. Но, куда бы не забрасывала судьба и служба государева, Ванда Леопольдовна не скучала. Всегда находились поклонники, готовые на все, на любое безумство, чтобы развлечь сию даму. Многочисленные обожатели придавали ей ещё больше сияния и обожания. Клеопатра и Цирцея в одном лице. И все сходило с рук! Муж, конечно же, ни о чем не догадывался.
Уже на следующий день после прибытия дамы в Москву мужское население города и окрестностей забулькало, забурлило и запузырилось вулканическою лавою восхищения. В честь очаровательницы слагались оды, панегирики и дифирамбы. Дважды в неделю, сопровождаемая небольшой группой (человек десять двенадцать, не больше!) самых ярых поклонников, она выезжала на прогулку верхом на вороном арабском жеребце с белыми носочками, и все воздыхатели выстраивались по сторонам улицы, бросая под копыта коня цветы. Некоторые, зачем-то, пытались бросаться сами. Каждый вечер легконогая баронесса порхала в танце на балах, частенько устраиваемых специально ради неё. Русские столбовые дворяне, венгерские, немецкие и австрийские аристократы, ну, и польские шляхтичи чуть ли не каждый день нещадно кромсали друг друга саблями и шпагами, а также дырявили пулями на дуэлях, вспыхивающих, как порох, из-за борьбы за улыбку красавицы, право пригласить на тур мазурки или просто поцеловать ручку. Прямо, эпидемия какая-то!
Когда наш скромный поручик увидел Ванду Леопольдовну впервые на балу в дворянском собрании, он сначала решил, что ослеп, ибо свет померк в очах его. Затем три дня лежал в нервной горячке, насилу денщик Данила отпоил водкою на черносмородиновых почках. Стрела Амура поразила Леонарда в самую середину сердца, застряв там в митральном клапане болючей занозой, и ни о чем другом, кроме предмета своей страсти, он думать уже не мог. Придя в себя, послал Данилу за цветами, велев купить самый расшикарный букет на все деньги, отложенные на хозяйство, что нашлись в кошельке. Денщик вернулся с букетом розовых роз размером в добрый сноп, горько посетовав барину, что цветы сильно вздорожали, денег не хватило, и ему пришлось добавить собственную пятерку. Он давно служил у Орлова, и на этой почве иногда забывался и был излишне фамильярен с хозяином.