Ну могу дать один, неохотно протянул наш герой-любовник, которому сии предметы были дороги, ибо без них, как мы помним, Ванда Леопольдовна не давала.
Выручи, а? А то не хочет Ненила быть в постели крестьянкой, хочет быть благородной мадамкой!
Каламбур! хихикнул Леонард и полез в шкапчик.
Получив просимое, Александр спросил застенчиво:
А как им пользоваться-то? Я, знаешь, допреж никогда
Вот, надевается и раскатывается на всю длину, со знанием дела объяснил Леонард, А потом тесемочки завязываешь, чтобы не сваливался, только не слишком туго. Лучше, если Ненила надевать будет так приятней! Потом снял, прополоскал, смазал, свернул и до следующего раза.
А смазывать чем?
Да постным маслом или салом топленым, все равно.
Повертев с интересом конвертик, Михайлов спрятал его за обшлаг мундира. Налил себе чаю в блюдечко, по простому, хлюпнув, отпил. Осмотрелся:
А ты зачем в деревню ездил, Лёня? Вон, гляжу, и ящики у тебя везде.
Да вещи привез Картины, книги. То, да сё Коллекцию дедовскую, клинки всякие. Чего им зря пропадать?
Ну-у?! воодушевился гость, Я ведь тоже собираю! Покажешь?
Позвали Данилу. Тот пришел с кислым лицом, ибо его оторвали от самовара, штофа вишневки и соседской кухарки, заглянувшей на огонек. Настроение денщика ещё больше ухудшилось, когда пришлось ворочать и вскрывать тяжелые ящики с железяками. Эх, жизнь подневольная!
Нет, ты только посмотри! вскричал Александр, хватая один меч, Сарацинский «Огненный» клинок! Мавры в Гранаде такие ковали!
А почему такая странная форма? провел пальцем по волнистому лезвию Леонард.
Сей меч совмещал достоинства прямого обоюдоострого колющего лезвия с изогнутой саблей кочевников, более приспособленной для рубки, доходчиво объяснил знаток, В бою с закованными в панцырь рыцарями очень себя оправдал!
Он почтительно взял другой:
Типичное оружие крестоносцев, двуручный обоюдоострый меч. Полагаю, времен Карла Великого, г-м!
Но более всего его взволновал короткий прямой клинок с невзрачною бронзовою рукоятью.
Да это же меч римского легионера! Впрочем, скорее центуриона, у рядовых попроще были, с деревянной рукоятью! Первый век от Рождества Христова ну, может, второй. Однако!
Дорого может стоить? поинтересовался Леонард, относившийся к оружию равнодушно.
Не знаю, слушай Посоветоваться надо! Михайлов смотрел на железяки, как дитя на леденец, Лёня, душа моя! Я у тебя всю коллекцию куплю, только подожди пару дней!
Да подожду, мне не к спеху кивнул хозяин сокровищ.
Значит, договорились! Я все разузнаю, и цену тебе дам справедливую.
Уговор запили доброй порцией рома.
Посидев ещё полчасика и наговорившись досыта, Михайлов отправился домой. Ублажать Ненилу по-благородному, да!
После ножной ванны, чаю с ромом и доброй беседы самочувствие поручика улучшилось, настроение поднялось. На улице шел дождь, по осеннему нудный. Ветер шевелил ветки старого клёна, и они стучались в окно, будто приглашая жильцов на прогулку. А может, наоборот, прося впустить дерево погреться?
Данила приготовил постель, согрел медной угольной грелкой простыни. Затем, по традиции, поставил под печку плошечку с молоком, ломтем хлеба и кусочком сахару: для домового. Тот довольно улыбнулся в бороду.
Позевывая и крестя рот, денщик доложил, что постель готова. Леонард, наскоро прочитав молитву, улегся. Хотел почитать на ночь, и даже взял одну из привезенных с собою книг что-то о путешествии в Африку, но день был тяжелый, и, задув свечу, он погрузился в сон
Глава четвертая
А сон снова был странный! Поручик стоял на вершине горы, судя по всему вулкану, ибо имелся внушительный кратер. Вокруг Леонарда расстилался уже знакомый пейзаж с морем и пальмами. Вдали виднелся город, построенный из одинаковых серых пятиэтажных зданий, перемежаемых кое-где одинаковыми же девятиэтажными башнями. Улицы были прямые, и пересекались под прямым углом. В центре, на площади кичливо возвышалось монументальное здание с колоннами. Над ним развевался красный флаг. Перед зданием стояла какая-то скульптура с протянутой на восток рукой. Архитектура города была более, чем удивительная. Казалось, что это результат упражнений ребенка с кубиками.
Поручик поднял лежащую у ног легкую треугольную конструкцию, обтянутую тканью, легко разбежался по склону и Полетел! Конструкция оказалась крылом, уверенно державшим тело в воздухе! Меняя положение тела, Леонард управлял полетом, закладывал виражи, почти не снижаясь. Скорость была, как у доброго скакуна, несущегося во весь опор!