Через несколько минут Леонард вручил свой подарок, выразив надежду, что новая хозяйка брегета, взглядывая на сии часики, будет вспоминать иногда своего верного рыцаря.
«Вот, правильный мужчина!» думала Ванда, разглядывая ювелирное изделие, «Не мелочится, тыщ пять отвалил, если не больше! И даже с моим вензелем, надо же!»
Даритель был награжден поцелуем в губы. Незамедлительно сей знак любви был возвращен с гигантскими процентами! Затем поручик начал вольничать руками.
Пойдемте в будуар! сбивчиво бормотал он, распираемый любовным желанием (особенно в одном интимном месте!), Я жажду обладать Вами, бесценная моя! Богиня!
Ванда тоже испытывала сладкое томление и стеснение в груди, которая из-за этого вздымалась с каждой секундой все более бурно.
Хорошо, пойдемте! снисходительно согласилась она, Но ненадолго! И помните, что Вы мне обещали, Леонард Федорович: не трогать мой нижний бюст!
Попочка у Ванды была изумительно круглая и пикантная, руки так и чесались её осязать! Но, как говорится: давши слово держись, а не давши крепись!
В будуаре они упали на кушетку, снова зашелестели юбки, Ворота Счастья открылись, чтобы впустить героя. Но вдруг
А презерватиф, Леонард Федорович? громом среди ясного неба прогремел строгий вопрос.
Ой Я Я его потерял! растерянно отозвался наш герой, у которого, фигурально выражаясь, авангард уже захватил плацдарм.
Как потерял? Но, без него же нельзя! А другого у меня нет, они, между прочим, немалых денег стоят! Ванда резко села на кушетке и одернула подол, Извольте в следующий раз иметь сей предмет!
Наступление на Ворота Счастья было отбито!
Леонард был убит, раздавлен и размазан по пейзажу. Свидание было сорвано. Конечно, он обзаведется презерватифом, но когда это будет! Слияние с богиней откладывалось, и из-за этого молодой человек едва не зарыдал. Плечи его сгорбились, Красноголовый Воин зачах. Попытка уговорить даму на соитие без презерватифа потерпела сокрушительный отпор. Ванда была тверда в своих убеждениях, как кремень. Удовольствие удовольствием, но не в ущерб же безопасности здоровья! Пришлось ограничиться платоническою любовью, сиречь, петтингом
Завтра в полночь! прошептала красавица, прощаясь с неудовлетворенным кавалером, Ждите меня за углом, в переулке. Я выйду, и мы поедем к Вам. Будьте готовы!
Всегда готов! молодецки выпятил грудь Леонард.
Весь день Данила драил полы и окна, выбивал ковры, вытирал пыль, обметал паутину по углам. Даже под печку совал швабру, чем вызвал у домового немалое раздражение. Срочно были куплены шелковые простыни и изрядное количество роз, чтобы усыпать ложе любви душистыми лепестками. В кондитерской были закуплены пирожные восьми сортов. В лавке татарина Керима рахат-лукум с халвою. На леднике стояло шампанское, в буфете ликеры, которых Леонард не любил. Самовар был начищен мелом и страстно сверкал, норовя затмить блеском небесное светило.
Вечером, осмотрев диспозицию и оставшись доволен, Леонард приказал Даниле ночевать в казарме. В утешение и за труды ему был выдан целковый. Денщик задумался, куда потратить капитал, не придумал, и решил его копить. Но копил недолго, потому как, выйдя за ворота, увидел невдалеке кабак
В полночь поручик, в широкополой черной шляпе и черном же плаще, терзаемый мощным телесным вожделением, сидел в засаде. В смысле, в извозчичьей пролетке, припаркованной в переулке напротив черного хода дома фон Брауде. Извозчик Емельян, которого Леонард подрядил ещё днем, нервничал. Сия таинственность ему не нравилась. Странный седок посулил огромные деньги: десять рублей! Но за это приказал вымыть пролетку с мылом, выкупать лошадь (тоже с мылом! Виданное ли дело?) и расчесать гриву и хвост, а самому сходить в баню. Чтобы, значит, не воняло. И одеться в черное! Емельян сидел тихонько, но непрерывно бормотал молитвы и крестился: ему было боязно. Все черное, ночь Вдруг энтот барин нечистой силе служит? Слух был на Москве о каких-то масонах, которые обедню задом наперед служат и распятие вниз головою вешают. А знак у них звезда пятиконечная, да! И что тут, в переулке, делать ночною порою? Ой, а под плащом в штанах у пассажира непонятно что топорщится Хвост? Ну, попал ты, Емелюшка! Чур меня, чур!
Скрипнула калитка. Легкая фигура, тоже в черном, цокая, как показалось извозчику, копытами, устремилась к пролетке. Емельян обмер и не донес до лба занесенную для крестного знамения руку так вдруг ослабел. Чудом удержался, чтобы не замочить портки. Седок выскочил, схватил фигуру на руки. Ф-фу-у! Вот оно что! Баба! Все сразу встало на свои места, страх прошел. Экипаж потихоньку тронулся с места.