Саня! Да, как же так? Я тебе этого не давал! выдохнул с облегчением Леонард.
Как не давал?! Платок я у тебя попросил, помнишь? Ненила говорит, презерватиф в нем завернут был!
А коробочка?
Не знаю, слушай, может, вместе с платком, случайно! Да, какая разница! Мне-то теперь как оправдываться? досадливо схватился за голову Михайлов, Даже ежели ты лично к ней припожалуешь и крест поцелуешь, что сии дела суть твои не поверит! Мало того, что носяру расцарапала, так ещё месяц к себе не подпустит, а мне терпеть воздержание трудно
Ну, Саня, да мало ли баб! Неужто ты так строго верность блюдешь? с некоторой подковыркою спросил Леонард.
Понимаешь, вздохнул Михайлов, Не могу я с мелкими, с субтильными! Мне надо, чтоб сиськи горой! И задница во! он довольно широко развел руки, показывая, какая именно, Но и толстых тоже не люблю. А такая стать, как у Ненилы, редкость большая
М-да, ситуация.
Подарок надо ей дать! заявил Леонард, снова торопливо заворачивая коробочку в цветную бумагу и перевязывая ленточкой, Хор-роший такой подарок, чтоб сразу простила! Что она любит?
Пряники она любит, угрюмо поведал Александр, Думал уже! Не меньше, чем пуд придется покупать, и то, не уверен, смягчится ли
Пряники! Фи! Ты вот что, Саня: купи ей шелковое бельё и чулки! Не удержится, померяет. А шелк на теле так приятен! Разнежится, а ты её и Ага?
Идея хорошая! оживился Михайлов и почесал в затылке, Только где я такой размер найду?
Ой, да на заказ тебе сошьют! Дороже немного выйдет, наверное. Извини, я тороплюсь! Леонард нетерпеливо подтолкнул товарища к двери.
Как думаешь, ежели из алого шелку бельё заказать, лучше будет? задумчиво спросил Александр, спускаясь с крыльца.
Почему алого? удивился Лёня.
Ну, как же: что сладко то вкусно, что красно то красиво! бесхитростно объяснил богатырь.
Точно! Алого шелку панталоны, лиф и рубашку! И чулки тоже! хлопнул его по плечу Леонард и вскочил в коляску проезжавшего извозчика.
На Тверскую! Гони, что есть мочи!
Полтинничек, Ваше благородие! стриженный в кружок мужик заломил шапку на затылок.
Хорошо, хорошо! нетерпеливо отозвался седок.
Будьте в надёже, барин, мигом домчим! приосанился извозчик, предвкушая чаевые, ибо седок явно опаздывал в гости вон, и букет у него!
Он встал, гикнул, засвистал по разбойничьи, тряхнул вожжами. Лошадка, тяжко вздохнув, потрусила неспешной рысцой.
А быстрее? закипая самоваром, спросил поручик.
Дык, быстрее никак невозможно! С рассвету катаемся, устал Савраска-то, доходчиво объяснил погоняла, Жалею я ево!
Выругавшись, Леонард выхватил у него кнут и огрел животное по крупу. Конь всхрапнул, обиженно покосился лиловым глазом, и сменил аллюр на корявый галоп.
Ну вот, а ты говорил! проворчал жестокий седок, протягивая мужику рубль, Сие надбавка за скорость.
Возница не ответил, спиною выражая сильнейшее неодобрение. Рубль, впрочем, взял.
Когда Леонард скрылся за дверью жилища фон Брауде, извозчик слез с козел и протянул коню морковку.
Все торопятся, понимаешь, всем быстрей надоть, бормотал он, гладя конскую морду, А того понять не хочут, что конь он тоже живой, тварь господня. Нешто ему не больно, кнутищем-то? Нешто он не устамши за день? Почто его надрывать зазря? Не на пожар, чай, и так бы доехали! Ну, может, на минутку подольше А ты кушай, кушай, Саврасушка милый! Ишо часок-другой покатаемся и домой. Ужо тоды и отдохнем
Конь хрупал морковкой и благодарно тыкался замшевыми губами в щеку хозяина.
Представ пред светлые очи баронессы, поручик вручил букет и был допущен к ручке, кою он, воровато оглянувшись на мужа, поцеловал чуть ли не в плечо. Барону было ни до чего, он смотрел в другую сторону. Собственно говоря, в разные стороны, ибо, похмелившись с утра, крепко продолжил к полудню и фокусировать взор уже не мог. Разговаривал он исключительно междометиями, был ликом зелен, аки огурчик, и вскоре покинул гостя и жену, объяснив, что ему надо срочно обдумать план реконструкции некоего военного объекта. При этом, уходя, зачем-то прихватил бутылку рому и рюмку. Более они его в тот вечер не видели.
Через несколько минут Леонард вручил свой подарок, выразив надежду, что новая хозяйка брегета, взглядывая на сии часики, будет вспоминать иногда своего верного рыцаря.