Я приподнял голову, оглянулся и наткнулся на взгляд чёрных с кровавыми отблесками закатного солнца глаз.
Я невольно зажмурился и отвернулся, холодный пот пробежал по моей спине. Пересилив себя, я снова открыл глаза.
Не спеша осмотрел дорожку рядом с канавой, в которую так неудачно упал. Снег не позволял мне толком хоть что-то рассмотреть, но я видел, что в радиусе метров пяти вокруг меня не было никого только снег, укрывший всё белым покрывалом. «Показалось, подумал я, пора заканчивать на сегодня. Тень, красные глаза, странный голос похоже, от усталости у меня начались галлюцинации».
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Вытащил из снега руки, которые на холодном ветру мгновенно заледенели, попытался согреть их своим дыханием это почти не помогло.
«Нужно выбираться отсюда, решил я, и как можно быстрее бежать на базу, пока я окончательно не замёрз».
Я попытался встать, но это оказалось непросто. От резкой остановки дыхание сбилось, ноги стали как ватные, расслабившись, я почувствовал, что у меня осталось не так уж и много сил. Ерунда, усталость ещё никогда меня не останавливала, думал я, уж с ней-то, за годы тренировок я научился справляться.
Я вылез из канавы, отряхнулся и приготовился бежать дальше.
Куда бежишь, милок? услышал я за своей спиной.
От неожиданности я резко развернулся, пытаясь разглядеть, кто это произнёс.
Я не сразу её увидел. Серая фигура терялась в сумерках, спустившихся на парк, а густой снег делал её почти незаметной. Это была маленькая сухонькая старушка в старом ватнике и блёклом цветастом платке, на ногах которой, были валенки. Она приветливо смотрела на меня и, судя по всему, ждала от меня ответа.
«Что ей сказать? думал я. Что за дурацкий вопрос она мне задала? Куда я бегу? Что она хочет услышать? Про мои тренировки, про базу, до которой осталось меньше километра? Может быть, она хочет услышать про хрустальный свет, который когда-то привиделся мне, и о том, как я всё ещё пытаюсь его найти, хотя в последнее время почти в него и не верю?»
Что молчишь, как воды в рот набрал? не дождавшись ответа, снова спросила она. Ты как, в порядке? Не ушибся? Может, помочь чем?
Всё нормально, неуверенно ответил я, чувствуя нереальность ситуации. Чем она могла мне помочь? Старая хрупкая женщина. Да ей самой, наверное, помощь нужна, думал я.
Дорогу найдёшь, или мозги напрочь отшибло? с ехидной усмешкой спросила она.
Послушайте, со мной всё в порядке, дорога тут одна, ответил я, слегка раздражаясь, махнув рукой в сторону базы. Мне ничего не нужно, и если вы не возражаете, то я, пожалуй, пойду.
И я сделал один короткий шаг в сторону, которую только что ей указал, не отводя от неё взгляд. Чем-то она пугала меня, и я готов был в любой момент пуститься наутёк.
Так и есть, спятил, сказала она. Проход в другую сторону. Пойдём со мной, здесь недалеко, не бойся. До пещеры говорящего оленя пять минут ходу, а там рукой подать.
Нет, мне в другую сторону, нервно ответил я.
А сам подумал, что она попросту сумасшедшая и говорит какую-то ерунду. Оставаться рядом с ней не было никакого желания сумасшествие штука заразная, и я, развернувшись в сторону базы, побежал от этой старушки прочь.
Через десять минут я был в раздевалке.
Свет включать не хотелось, и я просто сел на диван. Так в темноте, слегка подсвеченной окном напротив, было намного уютней.
Я бегал несколько часов и, прежде чем пойти в душ, хотел немного отдышаться. Снег за окном шёл по-прежнему, не переставая там, на улице наступила настоящая зима.
Ветер гонял по двору позёмку, закручивая её в маленькие спирали. На это даже смотреть было холодно. «Наверное, уже минус десять, подумал я. Отсюда, из тёплой комнаты, в холодную зиму, идти совершенно не хотелось. А ведь мне ещё придётся возвращаться домой», от одной этой мысли я зябко поёжился.
И тут я вспомнил о ней, маленькой старушке, которую я бросил в пустынном парке. У меня снова похолодело внутри. Как я мог позволить себе так просто уйти? Я помнил, что мне было неприятно находиться рядом с ней, я посчитал её ненормальной и почему-то её испугался, а ещё я замёрз, хотелось скорее оказаться на базе, и я убежал. Бросил в тёмном парке старую больную женщину, собиравшуюся идти в сторону, где никогда не было выхода. «Она потеряется, не сумеет выбраться, может замёрзнуть и погибнуть там», думал я. Воображение рисовало картины одну страшнее другой.