Женщина вошла в спальню фараона. Снофру лежал на спине, устремив взгляд в окно, задрапированное плотной тканью, в щелочку, между складками льна, пробивался первый робкий лучик пробуждающегося солнца.
Снофру, прошептал она, опускаясь на колени перед ложем царя.
Царь повернулся к вошедшей, в его потухающих глазах вспыхнули искры жизни.
Анукет, с нежностью проговорил старый фараон, гладя женщину по густым каштановым волосам, чуть тронутым сединой, услада моей юности.
Не уходи от нас, великий царь, не покидай меня, простонала женщина.
Я буду ждать тебя, моя возлюбленная. Не грусти.
Это невозможно, повелитель, печально проговрила она. Я простая танцовщица, а в царстве солнцеликого Ра могут жить лишь боги и цари. Мы никогда не встретимся. Танцовщица разрыдалась.
Ра берет к себе избранных во всем, сказал фараон, лаская склоненные плечи женщины. Наша любовь божественна. Мы не смогли соединиться на земле, так будем вместе там, в чертогах Солнца.
Не покидай меня, великий царь! с отчаянием проговорила Анукет. Ты забираешь мое сердце!
Не плачь, любимая, все в этом мире предопределено. Видно так захотели боги, чтобы мы были соединены и разлучены одновременно.
Зачем они так поступили с нами?
Богам не задают вопросы, любовь моя, но знай, если бы была моя воля, я сделал бы тебя царицей Египта.
Я не о власти говорю. Мне нужен лишь ты. Я хотела быть с тобой, а не с правителем.
Это невозможно в мире людей. В моих жилам течет кровь Ра, кровь Озириса, и подобно моим божественным предшественникам, я лишь на ничтожно краткое время мог отдаваться земным чувствам. Прости меня, моя любимая. Но теперь все изменится, однажды мы вновь втретимся и уже навсегда. Я буду ждать тебя.
Мой великий бог, как же я была счастлива с тобой! И с каким нетерпением я ожидаю того момента, когда и меня призовут боги. Но сейчас мы на земле. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя, лучезарный царь?
Можешь, улыбнулся Снофру. Порадуй меня еще раз своим божественным танцем.
Анукет поклонилась и, встав на ноги, закружилась в танце. Сумрак в комнате скрывал постаревшие черты женщины, и, казалось, что перед правителем танцует юная девушка, полная надежд и мечтаний. Закончив танец, Анукет вновь встала на колени у постели фараона.
Благодарю тебя, моя богиня, прошептал фараон. Он приподнялся на ложе и обнял женщину. Внезапно правитель вздрогнул, судорога пробежала по его лицу. О, боги, как вы торопитесь, пробормотал он. Иди, моя любимая, ты облегчила мои страдания, теперь у меня хватит сил закончить все дела. Пусть ко мне придут Меритенса и Аменемхат.
Анукет, заливаясь слезами, ушла. В покои правителя вступили два пожилых мужчины. Первый из них был придворный архитектор Аменемхат, суровый человек, с холодными колючими светло-голубыми глазами, второй царский казначей и хранитель печати Меритенса, рослый мужчина богатырского телосложения, на его поясе висел меч. Много лет назад Меритенса был воином, но, даже сменив род деятельности, не смог изменить себя и расстаться с любимым оружием.
Друзья мои, проговорил умирающий правитель.
Архитектор и казначей почтительно поцеловали руку царя.
Служите моему племяннику Хеопсу, так, как служили мне, сказал фараон.
Клянусь, проговорил Меритенса.
Мы сделаем все возможное и невозможное для лучезарного Хеопса, проговорил Аменемхат.
Я не сомневаюсь в вас, сказал Снофру, но мой племянник еще очень молод, помогите ему. А главное защитите.
Мы готовы умереть за Хеопса, проговорил Меритенса.
Пусть все боги Египта хранят вас, друзья мои. И вновь судорога исказила лицо правителя. Ну вот, кажется, и все. Теперь я хочу говорить с теми, кому вручаю власть и судьбу Египта. Пусть ко мне придут Хеопс и Хенутсен.
Молодые люди, робея, вошли в комнату царя.
Великий государь, проговорил Хеопс.
Великий государь, эхом повторила девочка, сжимаясь от страха.
Дети мои, улыбнулся старый фараон. Он взял Хеопса за руку. Голос умирающего правителя хоть и оставался тихим, но зазвучал твердо и властно. Хеопс, сказал Снофру, настала твоя очередь принять бремя власти. Я оставляю тебе страну, богатую и процветающую, враги Египта покорены, боги одаривают земли обильными урожаями. Будь же достоин своего высокого жребия.