Картина жуткая. У горящего поезда лежали многочисленные трупы убитых и сгоревших заживо людей, повсюду валялись покореженные от взрывов металлические части машин, боевых орудий и куски изуродованных человеческих тел.
Я повернулся к парню и прошептал:
Сынок, тихо, без шума уходим в лес, надо как можно быстрей скрыться, пока нас не обнаружили! Только я это произнес, как сзади кто-то передёрнул затвор оружия, и мы услышали немецкие слова: «Хенде хох»!
Мы враз обернулись немецкий солдат направил на нас автомат и кивком головы показывал, чтобы мы подняли руки и следовали за ним.
На, лос! Шнелер! Давай, давай! кричал нам солдат, толкая автоматом в спину. Скоро оставшихся в живых бойцов построили в шеренгу. Немецкий офицер вышел к нам и на ломаном русском громко произнес:
Есть ли среди вас евреи, коммунисты, комиссары? немец подошел ближе, пристально рассматривая каждого, кричал: Я ещё раз повторяю, кто из вас коммунист или еврей, пусть сделает шаг вперёд!
Он вдруг резко остановился перед одним бойцом и спросил:
Ты! Как твоя фамилия? Ты еврей!
Я не еврей, господин офицер, моё имя Самвел! Самвел Аветисов! Вот тут есть люди, они могут подтвердить. Я не еврей! повторял мужчина дрожащим голосом.
Снимай брюки! Мы увидим, ты лжёшь или говоришь правду! злорадно выкрикнул офицер и тростью ткнул его в пах. Самвел снял с себя солдатские галифе.
Ну, что ж, ты действительно не еврей! Но ты, наверняка, знаешь, кто здесь еврей и коммунист. Если скажешь, я не стану тебя убивать.
Офицер вытащил из кобуры пистолет, приставил его к голове бойца и резко дернул головой, показывая, чтобы тот пошёл вдоль строя.
Красноармеец, опустив глаза, подошёл к стоящему в строю молодому лейтенанту и, не сказав ни слова, показал на него пальцем. Офицер самодовольно усмехнулся, посмотрел на раненого лейтенанта из-под круглых очков, схватил за волосы и закричал:
Коммунист! Лейтенант рассмеялся, плюнул офицеру в лицо и выкрикнул:
Да, лучше быть коммунистом, чем фашисткой мразью! Больше лейтенант ничего не успел сказать. Немец всунул пистолет красноармейцу в рот и выстрелил. Затем офицер, вытирая слюну со своего лица, повернулся к Самвелу и сказал:
Ты молодец, боец, я, как и обещал, не буду тебя расстреливать.
Спасибо, господин офицер, но что мне теперь делать? униженно спросил Самвел.
Я не буду убивать тебя, но за меня это сделает другой! рассмеялся офицер и кивнул головой солдату. Тот подошёл и сделал несколько выстрелов в голову красноармейца.
Офицер брезгливо посмотрел на лежавшие трупы, прошёл перед строем и снова обратился к пленным:
Слушайте меня внимательно! Наша доблестная армия скоро будет праздновать победу в Москве. Вы можете стать свидетелями этого исторического события, если будете служить великому Рейху. Мы не станем вас убивать, вы последуете за нами, а потом мы решим вашу судьбу. Возможно, вы еще окажите пользу великой Германии. Это большая честь для вас и ваших потомков, которые будут жить в Германской империи, и славить своих предков, которые освобождали землю от коммунистической заразы. А теперь следуйте за мной!
Немецкий офицер закончил речь. Солдаты, толкая нас автоматами, построили в колонну. Из трёхсот человек, которые ехали в этом эшелоне на фронт, осталось менее ста бойцов, многие из них были ранены и держались друг за друга, истекая кровью.
Немцы повели нас в неизвестном направлении, за нами двигались танки и бронемашины с солдатами на борту. Вдруг сзади прозвучали автоматные очереди. Все мы непроизвольно обернулись и увидели, что раненых бойцов, которые не в силах были сами идти, нацисты расстреливали, затем бросали трупы в грузовик.
Почему они расстреляли раненых, дядя Ильхам? встревожено спросил меня Бахтияр, который шел рядом со мной.
Им не нужна лишняя обуза.
Нас как собак убивают, мы же пленные!
В этой ситуации есть только одно правило: у кого ружьё в руках, тот и диктует свои условия! А у немцев этих ружей предостаточно, вот они и задумали установить мировое господство.
А разве можно только оружием подчинить весь мир? спросил юноша.
Нет, конечно, но они хотят страхом, силой и ненавистью завоевать мир. Бахтияр, ты лучше мне скажи, как ты попал в добровольческий отряд? Тебе же, наверное, еще шестнадцать лет!
Семнадцать с половиной! Я жил с родителями в пригороде Баку, в посёлке Баилово. После восьмого класса пошёл в помощники к отцу, он у меня бурильщик. С начала войны многие ребята из нашего класса записались добровольцами, меня сначала не брали, но потом