Вскоре опека была оформлена и бывший беспризорник очутился в просторной двухкомнатной квартире пятиэтажного дома, располагавшегося на улице Зирну. Из окон квартиры были видны садовые участки и ипподром, по которому бегали лошади, запряженные в легкие коляски.
Для Лешки настал сплошной праздник. После ухода Глафиры Федоровны на работу он производил приборку в квартире, а после вольной птахой устремлялся в лабиринты Старого города. Все эти соборы, старинные здания, замковые сооружения да и просто сами улочки дышали какой-то значимостью, средневековой романтикой.
Еще он любил бывать в ботаническом саду, особенно в оранжереях. Там было много красивых, невиданных ранее Лешкой, цветов и растений и все они издавали ароматы, создававшие иллюзию тропического леса.
Здание художественного музея
Художественный музей был у Лешки на особом счету. Там он, после рассматривания картин и скульптур, обязательно устремлялся в галерею, где по стенам были развешены рисунки латышского художника, изображавшие нагих женщин. Он с большим интересом рассматривал голых тёть, обращенных к нему то передом, то задом. Очевидно в парнишке стало просыпаться мужское начало.
Вскоре Глафира Федоровна огорошила своего подопечного сообщением о том что она оформила его в пионерский лагерь на две смены: «Леша, это очень хороший лагерь. Возле Кишозера. Тебе должно понравиться»
Какое там понравиться. Лешке был просто в восторге от возможности пообщаться с пионерами. Про себя он удивлялся: «И за что мне такая лафа!?»
Барсукова уже много лет тянет в Ригу. Это так здорово прогуляться по Московскому форштадту, заглянуть в художественный музей, в Ботанический сад, навестить Межапаркс и, накупив стандартный набор: рижский бальзам, рижские шпроты, конфеты фабрики «Лайма», с облегчённой душой вернуться домой.
Но что-то его удерживает от такой поездки.
МЕЖАПАРКС
Всего лишь девять месяцев тому назад здесь были немцы. Всего лишь девять месяцев тому назад здесь с грохотом завершилась стратегическая Рижская операция. А ныне тишь и благодать. И красота неописуемая. Какое-то зеленое царство. И повсюду жасмин. Сладкий аромат белых цветов проникал во все закоулки.
Внезапно эта тишь и эта благодать была нарушена треском барабана и резкими звуками горна. Из-за кустов было видно как под эту музыкальную композицию на высокую мачту медленно поднимался красный флаг.
На прямоугольной площадке, перед мачтой стоял пионерский строй. К строю подошла комсомолка-вожатая и поприветствовала пионеров с новым утром, громко проскандировав: «Пионеры! К борьбе за дело Ленина-Сталина будьте готовы!». «Всегда готовы!», заверили вожатую юные пионеры.
Подъём флага
А Межапаркс ласкали лучи утреннего солнца. А Межапаркс тонул в летнем благовонье. А Межапаркс обещал сладостный отдых и покой.
Межапаркс был самым элитным районом Риги. Здесь располагались виллы и особняки рижских буржуев и крупных чиновников. Вот в одном из таких особняков и обосновались на целое лето красногалстучники. Девочки на втором этаже, мальчики на первом. А вместе с ними обосновался и Лешка, хотя он ещё и не был пионером.
Пацану пионерский лагерь понравился. Что особняк, что сад, что окружающая лагерь природа. Но больше всего ему понравилась пища. Как только дети прибыли в лагерь их сразу же пригласили в столовую перекусить. Для перекуса на столы были выставлены большие миски с кусками копченой рыбы в масле, отварная картошка и горки белого хлеба. И все без нормы, ешь сколько хочешь. На запивку было подано какао. И это в послевоенное голодное время, и это при карточной системе, когда народ тотально недоедал. Хорош был не только перекус, но и все последующие завтраки, обеды и ужины.
А вот мальчики Лешку насторожили. Если, он, умяв большой кусок рыбы, решительно положил на тарелку второй кусок, то мальчики, поковырявшись вилками в картошке и выпив какао, отвалились от стола, как бы демонстрируя: видали мы эту рыбу.
И разговоры у них были странные. После перекуса они жарко обсуждали какую-то Пакуль, которая в роли какой-то Виолетты дала в первом акте петуха. Почти все они были заядлые марочники. Имея при себе кляссеры, они обменивались марками, они спорили о достоинствах погашенных марок по сравнению с непогашенными. Они азартно разбирали последний матч «Даугава» «Спартак» и чего-то бухтели про скачки. Все это было непонятно и чуждо Лешке. В среде, где он прежде вращался, доминировали совсем другие интересы и пристрастия.