«Не клевещи, злодей отъявленный»
Не клевещи, злодей отъявленный,
Что мы без радости живем.
Цветет черемуха и яблоня,
И светит солнце за окном.
И нам природою объявлено,
Что скоро сможем перед сном
Услышать соловья Алябьева,
Не на ютубе, а живьем.
«Тебя отрадно встретить снова»
Тебя отрадно встретить снова,
Я друга сразу узнаю.
Ты будешь мучеником слова,
Я душу чувствую твою.
А на меня надейся смело,
Не сомневаюсь разглядел.
Я буду мучеником дела,
И мы свершим немало дел.
Но если рассуждать речисто,
Нас ждет такой апофеоз.
Мы будем оба люди свиста,
И нас чуть что так на мороз.
«О, книг божественных страницы лепестки»
О, книг божественных страницы лепестки,
О, чудо-песнь: Россия, Лета, Лорелея.
Вы полюбились мне, рассудку вопреки,
И я об этом никогда не пожалею.
Ну а все люди по природе что жуки,
И каждый мнит себя потомком скарабея,
С кем стать товарищем, кого принять в штыки,
Нужна решимость разобраться, не робея.
И пусть не умники кругом, не дураки,
Не пышут злобой, не разносчики елея.
Жизнь проживать свою совсем не пустяки.
То жаром вспыхивая, то огарком тлея.
«Что костры инквизиции мерзкие»
Что костры инквизиции мерзкие?
Что костёр девы Жанны Д'Арк?
Взвились ярче костры пионерские,
Красно-пламенный детства угар.
Помню, раз в одно утро туманное
Речь несвязную молвила ты,
Что мы просто смешные и пьяные,
Запоздавшие в осень цветы.
«Фиоритуры это лесть»
Фиоритуры это лесть,
Вокала трепетного перлы.
Из глуби вдоха к высям лезть,
До муки слез щекочет нервы.
Семь раз отмерь и трижды взвесь,
Еще не факт, что будешь первым.
Зато невежество и спесь
С тобою встретятся, наверно.
Какое счастье, что мы здесь,
Светлы душой и не манерны.
Живем и радуемся днесь,
И все уйдем закономерно.
«Мой вымышленный друг совсем не рад»
Мой вымышленный друг совсем не рад
Сознанию, что он живет как раб.
Свобода, по-французски liberte,
Наверное, засветит нашим детям,
Как в наши дни ворвалось фуэте,
Рожденное еще когда Чекетти.
А нам по жизни некогда весна
Обманным эликсиром послужила,
Как флаги революции, красна,
Со звездами, что сгустком крови в жилах.
«Из театра представления»
Из театра представления
В театр переживаний.
Устав от ночи бдения,
Заснул я на диване.
Москва, назад столетие,
Открыла мне кулисы.
Таирова там встретил я,
И Коонен Алису.
Свое пристрастье вкусами
Не упустив из виду,
Я в переулке Брюсовом
Райх встретил Зинаиду.
«Твой сон не в руку», скажете
С лицом в надменной мине.
Зато не надо в гаджете
Мне их искать отныне.
«В метро сегодня, окрыленные»
В метро сегодня, окрыленные,
Все с красной ветки на зеленую,
Да и с оранжевой на синюю
Все молодые и красивые.
И, словно свита триумфатора,
Все скопом ввысь по эскалатору.
И даже мне больные нервы
День марта календарный первый
Сумел всерьез разбередить.
Всё потому, что бог Ярило,
Со всей космическою силой,
Явил языческую прыть.
«Грядущих дней в остатке чисел мало верст»
Грядущих дней в остатке чисел мало верст,
Сны в колыбели, жизни выстрел и погост.
Куда теперь, скажи, субстанция моя,
И неужели знать о том не вправе я?
Увы не дадено почившей в бозе деве
Хоть малой толикой намека рассказать,
Какие слышатся ей райские напевы,
Что ублажает ее мертвые глаза.
«Смятение в глазах и блеск отчаянный»
Смятение в глазах и блеск отчаянный,
Защитная готовность на все сто.
Кто будешь ты, попутчица случайная,
В раструбе долгополого пальто?
Не скромности удел ходить по лезвию,
Жизнь вовсе не арена Шапито.
Мне кажется я знаю, ты поэзия,
Но как посметь сказать тебе про то?
«Мой ангел, голубка моя»
Зое Бру
Мой ангел, голубка моя!
Тебя, будь то время иное,
Писал бы Кранах, сыновья,
И Гойя, конечно же, Гойя.
Тебя бы, упорствую я,
С охотою пуще неволи,
Воспели Жорж Занд и мужья,
И опусы Сартра Жан-Поля.
И даже сквозь трель соловья
В час сумерек поздней весною
Мне слышится песня твоя,
И имя волшебное Зоя.