Два дня наш путешественник наслаждался радостями жизни: ел айсбайн (свинину с тушеной капустой), пил рейнское и мальвазию, отсыпался на перине, приправленной ласками вдовы-хозяйки. В промежутках писал отчет о командировке. На третий день за кабальеро ди Ранейро пришли.
Князь Шуйский требует тебя, Корнейка Диранеров, пред свои светлые очи не мешкая ни часу! объявил бородатый посланный в богатом, но грязноватом кафтане.
Представиться он не удосужился.
И отправился Корнелиус в Кремль под конвоем двух стрельцов с бердышами. Там, спустившись по темной лестнице, пришлось ждать в душных сенях довольно долго. Естественно, у князя и другие дела есть! Да и с какой стати ему торопиться? Наконец, когда Корнелиус уже успел перенервничать и основательно соскучиться, дверь приоткрылась, и давешний бородатый поманил его пальцем:
Взойди!
Снявши шапку, Корнелиус вошел. Дверь была низкая, пришлось пригнуться. Бородатый порученец повел рукой:
Вот, княже, Корнейка Диранеров по твоему приказанию доставлен!
Дородный боярин в богатой шубе и собольей шапке сидел за столом в креслах. В уголке примостился писец с чернильницей и перьями.
Корнелиус поклонился.
А! Синьор картограф! широко улыбнулся князь, Ну, рассказывай, да показывай, что начертил!
Сесть не предложил, потому докладывать пришлось стоя. Подробный рассказ, иллюстрированный рисунками и картами, занял более часу. Князь слушал внимательно, не перебивая, выглядел довольным. Писец шустро шуршал пером по бумаге.
таким образом, виды торговли с оными народами представляются зело першпективными, закончил Корнелиус и перевел дух.
Молодец! похвалил князь, забирая бороду в горсть, А теперь скажи-ка: кто тебя послал нашу землю высматривать? Да не ври, коли хочешь шкуру целой сохранить! Онуфрий! Покажи-ка ему!
Порученец, осклабясь, снял со стены кнут.
Корнелиус помертвел: всё! Сначала в кнуты, потом дыба, потом
Послал меня Папа Григорий дрожащим голосом признался он.
Ого! удивился князь, Сам Папа? Надо же! А чем докажешь?
Дрожащими руками Корнейка Диранеров протянул ему папскую охранную грамоту. Шевеля толстыми губами, тот принялся разбирать латинский текст. Близоруко щурясь, рассмотрел печать. Хмыкнув, вернул. Побарабанив толстыми пальцами по столешнице, коротко бросил:
Цель задания?
Э-э Святой отец прослышал, что есть некий народ на севере идолу золотому поклоняется. Вот и поручил мне узнать елико возможно больше о сем идоле
А! Золотая Баба! несколько разочарованно вздохнул князь, Верно, есть такая в Кориже, у князя Юрги. Только не золотая она, позолоченная, и цена ей грош ломаный. Ну, и что ты выяснил? В подземелье лазил, знаю. Меч вынес, рубины. Ещё чего?
«Всё знает!» смятенно подумал Корнелиус, «Но, откуда?»
Вслух же сказал:
В подземелье там много и золота, и каменьев самоцветных много лет копилось Большое богатство! А статую я зарисовал
Он вынул рисунок и подал князю. Тот бегло глянул и, буркнув:
Срамота! бросил лист на пол.
Снова побарабанил пальцами, напряженно о чём-то думая.
Ин, ладно! Всё рассказал верно, не соврал Большая, говоришь, казна?
Большая Только, чтобы её захватить, войско немалое понадобится. Да и то, пока биться будут с корижами, жрецы все в другое место перепрячут. Даже и раньше перепрячут, едва узнают, что войско на подходе.
Князь покивал, соглашаясь. Затем приказал:
Онуфрий! Принеси его мешок!
Онуфрий вышел в сени и сразу вернулся с вещами Корнелиуса. Князь рассмотрел рубины, отодвинул их в сторону. Взял меч:
Эва, странный какой! Не сталь и не бронза Литьё, не ковка Каменный, что ли?
Несильно рубанул по лежащему на столе кнуту и выпучил глаза в изумлении: и витая кожа, и деревянная рукоять толщиной в два пальца пересеклись, как восковые свечи, а меч плотно засел в дубовой столешнице.
Вона, как оно! Ну-ка, Онуфрий, прибери!
Тот осторожно взял меч и положил на полку.
Из мешка явился деревянный цилиндр, украшенный резьбой. Князь повертел его в руках:
Это что?
Не ведаю. Мальчишка мой по ошибке прихватил
Князь подергал цилиндр за концы и тот вдруг распался на две половины. Оказалось, что это футляр со свитком пергамента внутри. Пергамент оказался исписанным странными письменами. Повертев его так и эдак, князь пожал плечами и закрыл футляр. Онуфрий, повинуясь движению брови, переложил непонятный предмет со стола на полку, где уже лежал меч.