Колдун опустил руки в глиняную массу, размешанную ранее, и начал из нее лепить фигурку человека. Работая руками, он в то же время что-то шептал, повторяя какие-то фразы. Наконец он закончил эту работу. Последней стадией было изготовление органа, обозначающего, что это мужчина. Сделав его, колдун усмехнулся. Потом поставил фигурку перед стеклянным шаром на столе, встал, вышел в другую комнату. Вымыл руки, вернулся к столу, сел, скрестив ноги. Взял в руки шар и уставился в него пристальным взглядом. По тому как расстояние между шаром и фигуркой было небольшое, его взгляд через шар пронзил фигурку человека. На сей раз он не шептал, а прежние слова сказал громко:
О, мой хозяин, прими мое заклинание! Будь милосерден к рабу твоему, сделай мое заклинание явью. Ты можешь все, все в твоих руках.
В хрустальном шаре вдруг заискрились разные цвета. Этот знак был понятен колдуну. Он взял фигурку и встал, достал из сундука нитку, намотал ее на палец. Вошел в круг со стороны заходящего солнца. Размотал нитку, привязал ее к мужскому органу фигурки тройным узлом, потом трижды дунул. Взял в правую руку кинжал, лежавший в середине круга, и начал говорить.
О, мой хозяин, прими мое заклинание! Расплавь, как свечу, мужской орган Мухаммеда Мирзы, сделай его мягким, как глина. Он заслужил это. Сделай мое заклинание явью!
Произнося это, колдун нарезал круги, крутил кинжалом рядом с мужским органом фигурки. Движения становились быстрее, вращения кинжала практически не было видно. Заклинание тоже читалось все быстрее и быстрее. Вдруг колдун резко остановился. Продолжая вращать кинжалом, он отрезал кусочек мужского органа, который упал его ногам.
Спасибо тебе, мой хозяин, ты сделал мое заклинание явью.
Три дня и три ночи колдун повторял это ритуал
Четвертый день
К вечеру начался сильный дождь. И хотя в Ширазе такие дожди были нечастыми, после них селевые потоки, словно огромные змеи, еще долго текли по кривым улочкам города. Потоки были настолько сильными, что, словно мать, обнимающая младенца, могли обнять и унести все на своем пути. Старшее поколение, прекрасно знавшее нрав таких дождей, быстро забирали с улиц птиц, скот и, конечно же, босоногих малышей, игравших в проулках.
Принц Мухаммед Мирза, стоя у окна, глядел на дождь и думал. Вообще в такую погоду ему хотелось принять лекарства, лечь в постель, заснуть крепким сном, потом поиграть с ласковой женой Хейранисой. Проснувшись, он выпивал чашку теплого молока, принимал пару ложек пасты, приготовленной из орехов, меда и эликсира молодости, потом, предавшись страстной любви, засыпал, положив голову на грудь Хейранисе.
По природе своей Мухаммед Мирза был человеком спокойным. Когда отец, Тахмасиб шах, отправлял его беглярбеком в Шираз, он вначале отказывался. Не было у него тяги, умения и желания к управлению и администрированию. Его жена Хейраниса вынудила его сделать это, убедив не перечить отцу. «Нужно ехать туда, куда отправляют. Пусть это место небольшое, но там самостоятельность, там ты правитель». Хейраниса говорила о большой пользе такого шага, и в случае, если он начинал соглашаться, позволяла не только положить голову ей на колени, но даже потрогать грудь. В эти мгновения даже если бы с нее сняли нательную сорочку, она ничего не почувствовала бы, так как мысли ее были только о том, чтобы стать правительницей. Женщина не сопротивлялась даже тогда, когда ее раздевали догола и укладывали в постель, говорила ему «мой шах», словно действительно вступала в брак с шахом. Он раньше не очень любил фарсов, гиляков, других не тюрков. Но Хейраниса заставила его переменить мнение о них. Ему нравилось, что она так умна, понятлива. В частности, в постели инициатива всегда была за ней. Он слышал, что в Китае специально готовят таких девушек. Но эта была из Мазандарана. Но спросить обо всем у него не хватало смелости. Это могло бы все испортить. Он остерегался, что Хейраниса больше не будет такой страстной и нежной. Видимо всему этому она научилась от своих теток. Вероятно, такое мастерство в постели у девушки, которая до него была девственницей, могло быть большим счастьем для мужчины. Хейраниса очень любила его. Он обратил внимание на то, что более всего она старалась, чтобы принц не вызвал гнева шаха.
Мухаммед Мирза очень любил музыку, и если бы не правление Ширазом, он все эти годы посвятил бы ей. На самом деле он и не занимался правлением, на это у него не хватало терпения. Всех придворных он подобрал, подчиняясь воле жены. Кого она ни называла, он не перечил, сразу назначал на должность. Все должностные лица дворца дела вели только с Хейранисой, отчитывались в первую очередь перед ней. А это не создавало ей неожиданных затруднений. Во время обсуждений тех или иных вопросов придворная знать при правителе специально высказывала очень глупые, ошибочные предложения, оставляя для Хейранисы правильные и умные решения. И, естественно, принятие им идеальных решений, умение в нужный момент дать точный ответ, повышали его авторитет в области. Вот такое управление она построила. Женщина делала все, чтобы повысить авторитет мужа! Правда, иногда он кривил губы: «И для чего ей все это надо?»