А может, и приведут. Но не к тому, на что рассчитывал Молескин. Наверное, он был последним человеком в Нётере, до которого ещё не дошло: не надо огорчать майору Паулу. Майора Паула ничего не забывает.
Это стало очевидно, когда новоявленные колонисты обнаружили, что все сколько-нибудь серьёзные должности уже распределены между теми, кто работал весь день. Кое-кто красиво психанул, как метивший в старшие инженеры Лайонел Купер или как Оливия Мейер, которая на Земле управляла благотворительным фондом и рассчитывала управлять похожей структурой на Новой Йокогаме. Кое-кто позднее, в спальне, высказал своё мнение, не стесняясь в выражениях. Обидно было многим, но вот назвать такое решение «нечестным» не получалось. Наконец-то прояснилась логика, которой руководствовалась суровая майора. Когда за завтраком она огласила план работы на день, с ней, конечно, спорили, но больше никто не делал попыток открыто улизнуть.
Кроме замены повара, вызванной объективными причинами, были и другие, не менее обоснованные изменения в руководящем составе. Но «добровольцы первого дня» оставались любимчиками майоры. Это чувствовалось и при составлении расписания дежурств, и распределении смен. Просьбы своих протеже она всегда выслушивала, не перебивая, а их предложения чаще всего принимала к сведению. Разумеется, их тоже ставили на работу типа мытья тарелок, утилизации отходов и подтирания луж вокруг насоса, с которого регулярно слетали шланги. А если майора и делала исключение, то одинаково для всех пожилых колонисток и колонистов. Но лояльных выделяла, так что никого не тянуло открыто бунтовать, чтобы не ощутить на своей шкуре противоположное.
Вдобавок ходил слух, что майора составляет ежедневные отчёты, которые повлияют на жизнь в настоящей колонии с протами, полноценными домами, виртуальными чатами и всем тем, что было на кораблях. Пока что условия не дотягивали даже до тренировочного лагеря, но колонисты успокаивали друг друга, что это ненадолго.
Молескин мог что-то знать о её планах и вести свою игру. Или вообще работать на пару с майорой как подсадной зачинщик, проверяя лояльность колонистов. Наконец, бывший журналист мог быть сибником как считалось, его коллег вербовали чаще всего. Поэтому его предпочитали осторожно игнорировать. На всякий случай.
Молескин об этих настроениях знал, потому что умел и не стеснялся подслушивать. Молчание окружающих он воспринимал с привычным усталым отчаянием. Он уже оказывался в такой ситуации: правда со справедливостью нужны ему одному, а остальные покорствуют грубой силе. Выступления за ужином были аналогом его блога на Земле, когда он высказывался и получал в лучшем случае тишину. Но ни тишина, ни ненависть не становилось поводом замолчать.
На Земле он был «независимым журналистом» так он отвечал на вопрос о своей работе. Если придираться, следовало говорить «журналист и наследник», поскольку кормил его не блог, а отчисления с патентов, права на которые он унаследовал от родителей. Его регулярно этим попрекали, как будто такой доход хуже, чем донаты читателей или гонорары заказчиков. Другое дело, что публика таких «проплаченных» любила больше, считая их обязанными развлекать и угадывать настроения толпы. Да и материал к ним в руки попадал подчас весьма любопытный Но все они оставались голытьбой. Они только называли себя «независимыми» в действительности они напрямую зависели от остроты своих репортажей.
Молескин ни минуты не сомневался, покупая билет с золотым статусом, что там за звёздами, в будущем ему достанется самая крутая тема. Причём без конкурентов. Потому что, какими бы популярными ни были «независимые», они не могли накопить и на обычный билет.
В тренировочном лагере своих журналистов не держали хватало приезжих. Кроме профессий, которыми должны были овладеть все без исключения, типа медика, уборщика или охранника, имелся список специальностей, которые распределялись в зависимости от занятий в «прошлой жизни». Доходы или связи не влияли на этот отбор, потому что его проводили не люди. И если опыт «прошлой жизни» оказывался бесполезным, его вовсе не учитывали.
В итоге журналист и наследник стал простым фермером ему предстояло вкалывать на гидропонных плантациях, растить сырьё для пищевых синтезаторов. Даже на корабле его способности оставались невостребованными: для новостей люди не нужны, а слухами баловались все подряд.