«Вот так и делают историю», подумала Алана.
Тугая щеколда на тяжёлых воротах заставила призадуматься. Летом Алана не обратила на это внимания, потому что они были распахнуты.
Ворота такие, что не откроются случайно и если будет открыто, то каждый поймёт: кто-то зашёл туда, куда нельзя.
«Времени у меня мало», поняла она. Но его и так было в обрез: следует до ночи вернуться в Сухие Ветряки. Знакомая старейшина, в доме которой остановилась Алана, не лезла с расспросами к подруге внучки Ру Онги. Но старейшина не станет молчать, если что-то будет не так!
Значит зайти, найти и бегом назад.
На Мёртвых Ямах Алана была трижды на школьных экскурсиях, сначала со своим кругом, потом со следующими. Не она одна интересовалась: Инкрис, например, тоже ходила, и не единожды.
Разумеется, школьников не пускали вглубь: водили по периметру, по специально оборудованной крытой дороге. И даже летом здесь было трудно ориентироваться: верёвочные лесенки и галереи терялись на неестественно пёстром фоне.
Мёртвые Ямы можно было назвать «Мёртвыми Холмами»: повсюду громоздились высоченные кучи из слежавшихся глыб, кусков и фрагментов непонятно чего. Какие-то кучи были разноцветные, как горы бусин, какие-то серо-синие, серые, беловато-жёлтые и иссиня-чёрные.
Некоторые кучегоры, как их называл старатель, были настолько крепки, что на них можно было безбоязненно забираться (но он не показал, какие), некоторые осыпались даже от сильных порывов ветра (поэтому рядом с ними строили галереи с крышами и стенами и туда тем более не пускали никого из школьниц).
Опытный старатель по одному запаху определяет, грозит обвал или всё спокойно. Но и опытные ошибаются.
В сезон дождей сумрак скрадывал пространство, и все кучегоры казались серыми. А ведь именно серые, как вычитала Алана, наиболее надёжные.
Но лучше не полагаться на зрение или обоняние Мёртвые Ямы воняли во сто крат сильнее, чем она помнила по экскурсиям. «Потому что дождь размывает», вспомнила она. И покрепче ухватилась за верёвочные перила мостка, который вёл вглубь территории.
На периметре, где их водили, перила были деревянные, полированные, удобные. И нигде не упоминалось, что дорожки внутри территории такие узкие и неровные!
Маршрут, который смотрители запланировали для поиска странного объекта, был простым: «Налево, налево, мимо белого гребня, потом направо, вверх и вниз».
Примерное направление, по которому никто не ходил, не проверял, насколько оно точное. Но опытный смотритель вряд ли ошибся, решила Алана, повторяя про себя описание: «Налево, налево, мимо белого гребня, потом направо, вверх и вниз».
Первое «налево» получилось легко: мостки расходились под углом в шестьдесят градусов. На перекрёстке стоял указатель с объявлениями и предупреждающими записками, но все бумажки давно сорвал ветер, лишь кое-где остались жалкие клочки.
Стоило Алане повернуть налево, как кончились перила. Между тем дорога, и без того узкая, ухудшилась: доски перекосило, вспучило, некоторые вообще сорвало с креплений. Поэтому Алана шла медленно, на каждом шаге пробуя, что дальше «Так я до вечера не дойду!» решила она и прибавила шаг. И тут же едва не поскользнулась.
К счастью, дождь ослаб, да и перила снова появились. Вместе с крышей. Правда, мостки всё равно были скользкие, набухшие.
«Как они по ним только ходят!» раздражённо подумала Алана. И сообразила: «Не ходят же! В сезон дождей не ходят, а потом всё здесь ремонтируют».
«Зато я хожу», от этой мысли она ощутила прилив гордости пополам с облегчением. Там, где боятся ходить опытные взрослые, она прошла. И ни разу не упала!
Вонючие кучегоры перестали нависать. Это были просто высокие мусорные кучи, там никто не жил, а сами они не могли напасть. И дождь был просто падающей с неба водой. Ничего не случится, если не сходить дороги!
С таким настроением Алана повернула на следующем перекрёстке и уткнулась в груду серо-зелёных бугристых обломков, заваливших мостки. Судя по сорванным лианам, обвал произошёл недавно. И он был небольшой: приподнявшись на цыпочки, Алана увидела, что доски на той стороне целые, и даже крышу не особо перекосило.
Перебираясь через завал, Алана старалась ничего не касаться руками, балансировала и тихонько ойкала. А спустившись, от переизбытка чувств погрозила кулаком тучам, затянувшим небо: «Что, взяли?!»