Ну нет, растерялась я. У меня дети. Я уж как-нибудь сама. А вы навещайте меня, если что нужно.
О, лучше бы я этих слов не говорила!
А как же, разулыбался полицейский и представился, Александр Ефимович Русланов.
Антоновна притащилась поздним вечером, когда я уютно примостилась возле телевизора.
Приходите завтра, попросила я назойливую пациентку. Устала.
Она раздраженно взглянула на меня и ушла. Обиделась.
Надо было потянуть время, чтобы прийти в себя. Я не занималась колдовской практикой никогда, даже ничего не замечала вокруг ни порванных аур, ни наркоманов на железных койках, ни рыжих женщин со скалками. Просто жила как все и была этой жизнью довольна. Но сейчас надо было карабкаться. И пускать в дом испорченных с их злобной энергетикой.
Помолившись, я пошла спать.
А утром обнаружила, что кончился зубной эликсир. Так как во рту, по словам бабули, должно быть как в операционной, я взяла кошелек и вышла на улицу. Возле дома стояла шеренга ларьков. Я решила сэкономить время и купить необходимый товар в одном из них. Возле прилавка примостилась женщина с тяжелым взглядом.
Пожалуйста, «Лесной», положила я купюру в ее протянутую ладонь. А только потом взглянула в лицо.
Передо мной стояла та самая рыжая бестия со скалкой из длинного коридора, увиденного мной над головой нищенки. У женщины было плохое настроение.
Чего даешь? вспылила она, рассматривая купюру на свет. Деньга фальшивая!
Да? ахнула я. Простите, пожалуйста.
«Как же так? лихорадочно заработал мозг. Я проверяла все банкноты на подлинность»!
А я щас в милицию позвоню, на щеках продавщицы появился нездоровый румянец.
Извините, не знала, прекрасно понимая, что доказать свою правоту не смогу, прошептала я. Сейчас достану другие деньги.
Не извиню! взвизгнула мегера, засовывая в карман банкноту.
Слезы брызнули из моих глаз. Захлопнув за собой дверь, я побежала прочь.
Дверь открыл сын. Он, словно взрослый, положил ладонь на мой пылающий лоб и попросил успокоиться.
Но я не могла. А потом меня стало трясти. Преодолевая мандраж, я набрала полную ванну воды, бросила туда морскую соль с бромом и залезла в успокаивающую влагу.
За дверью рыдала Анжела, ее в чем-то убеждал Олесь.
К вечеру Зинаида притащилась вновь.
Я усадила ее на диван и попросила расслабиться. Она закрыла глаза.
Представьте себе энергетические кубики, предложила я. Они светятся мягким голубоватым светом. Представили?
Женщина непонимающе уставилась на меня.
Вы сами себя лечить будете, твердо проговорила я.
А ты для чего? удивилась Антоновна.
Я для того, чтобы учить, холодно произнесла я. Итак, мысленно пройдитесь взглядом по своей голове, найдите в ней пробоину и начинайте закладывать ее кирпичиками.
Пациентка оказалась смышленой. А после того, как я сказала, что этот ритуал можно проводить по вечерам дома, она откланялась и спустя неделю пообещала прийти.
К вечеру я решила сходить в супермаркет за молочными продуктами. А когда вышла на улицу, увидела, что возле киосков стоит группа продавщиц. Они что-то горячо обсуждали. Я прислушалась и ахнула. Рыжую бестию по имени Клара разбил паралич. В данное время с моей подачи она лежит в реанимации.
Этого и стоило ожидать. Я знала, что мне нельзя обижаться и старалась не делать этого, но то, что произошло утром, заставило запамятовать о зароке.
Надо было спасать умирающую. Допустить, чтобы она погибла из-за меня, я не могла.
И я, позвонив Олесю, помчалась в стационар.
В реанимацию пустили только после того как я, разозлившись, загипнотизировала медсестру и санитарку. Они смирно сели на стулья и обнявшись, тихо запели о тонкой рябине. Подбежал возмущенный врач, но меня уже понесло. Врач примостился рядом со сладкой парочкой.
В палате лежали три человека: мужчина с инфарктом миокарда пятидесяти лет, парень после операции на сердце и рыжая обидчица. Последняя распласталась, словно овощ на грядке. Я быстро оценила ситуацию. Сначала надо было спасать парня.
Я встала подле него, закрыла глаза и мысленно увидела черную кляксу в области аорты. Нужен был энергетический ластик. Я сотворила его в уме и усилием воли стала стирать это пятно. Через какое-то время бывший умирающий открыл непонимающие глаза.