Роб оглянулся по сторонам, убеждаясь не слушает ли их беседы кто-нибудь посторонний.
Умеешь ты заинтриговать собеседника, друг.
Надеюсь, что так и есть
Маркус скорчил скептическую гримасу.
Только не говори, что кто-то умер?
Надеюсь, что это не так. Роберт достал из внутреннего кармана пиджака платок и промокнул им пот на лбу и шее.
«Надеюсь, что так и есть. Надеюсь, что это не так». фальцетом повторил Маркус. Ты меня пугаешь, Роб.
Я и сам чертовски напуган. Дайсон выдержал паузу. Сегодня ночью, по пути в Лондон мне под колеса угодила волчица.
Роберт с облегчением вздохнул, будто озвучив информацию с такого ракурса она не казалась настолько нереальной.
Не слышал, чтобы в округе водились волки. ирландец задумался. Зверь умер или живой?
Живой.
Ну, и чем всё закончилось?
Волчица была без сознания, и я посчитал, что будет правильно если я отвезу её в ветеринарную клинику.
Отвёз? Маркус немного отвлекся, пробегая глазами по тексту доклада в планшете Роберта, который он держал в руках.
Не довез уточнил Роб.
Она умерла?
Да, что ты заладил? Дайсон раздраженно фыркнул. Не умерла, она. По крайней мере мне так хочется думать.
Ты или рассказывай конкретнее, или не увиливай. Маркус и сам раздражился на друга. Он провел ладонью по волосам пшеничного оттенка, собранным на затылке в стильный хвост, а затем послабил галстук, который словно удавка сдавливал шею.
Ты точно не посчитаешь меня сумасшедшим?
Как я могу утверждать подобное? Вот ты расскажешь всё как есть, тогда я уведомлю тебя о своих умозаключениях
Господа, попрошу свою дискуссию вести чуть тише, иначе вам придется продолжить беседу в ином месте.
Недовольная дама с седыми волосами, чьё лицо избороздили глубокие морщины, сделала нелестное замечание.
Просим прощения, мэм Роберт снова промокнул лоб платком.
Музыкальная комната Ланкастер-Хаус была заполнена публикой настолько разношерстной, с трудом верилось, что все эти люди способны сносить присутствие друг друга в одном помещении такое продолжительное время. Госслужащие Англии и Франции, руководители крупных фирм, политические деятели, а также прочие представители разных консалтинговых групп. Среди общего числа присутствовали и недруги как Маркуса, так и Роберта, которые время от времени кидали неодобрительные взгляды в их сторону. Дайсон не впервые посещал подобные мероприятия и привык излучать радушный профессионализм, в то время как руки сжимались в кулаки. В такие моменты он находил отдушину в классическом убранстве английских залов, где и проводились традиционные конференции, саммиты, а также благотворительные вечера и банкеты.
Королевский дизайн комнат и залов, гипсовые лепнины с витиеватыми вензелями, расписанные золотом и перламутром, искусные панели, фрески на стенах и потолках, полотна известных художников, которые передавали атмосферу эпохи Ренессанса, Барокко, Классицизма Ланкастер-Хаус обладал непревзойденным интерьером установленным Людовиком XIV, создававший впечатляющий фон для предметов искусства и коллекции картин в стиле Сазерленд. Ланкастер-Хаус был поистине шикарным примером для любителей английской классики.
Каждая комната в здании имела свой непревзойденный декор и безусловно, уникальную цветовую гамму. Таким образом, некоторые комнаты так и назывались: Зёленая Комната, Золотая Комната, имелась даже Орлиная Комната, имеющая свою специфическую базу для, так называемого зеркального фуршета. Как для обывателей, так и обычных туристов в этом месте было где разгуляться глазам.
Роберт любил посещать дом Стаффорда. Его красота была первопричиной этой любви. Он попытался сосредоточится на чём-то близком к его душе, чтобы унять нервное напряжение. Пару лет назад ему понравилась картина молодой Королевы Виктории, которая имела непосредственное отношения к этому замку герцога Йоркского. Роб не знал, кисте какого художника принадлежит данное полотно, но молодая Виктория выглядела просто великолепно. В палитре преобладали красный, синий и белый, отлично гармонировавшие друг с другом. К сожалению, в этот раз с предметами искусства вышел промах, ничто не могло успокоить душу Роберта.
Эта волчица превратилась в девушку на заднем сидении моего «Мерседеса».
Роберт прошептал это предложение, но каждое слово он произнес раздельно и предельно отчетливо, чтобы донести Маркусу свой эмоциональный настрой.