Этот голос манил и охватывал, проникал в самые глубины души, обессиливал и превращал в мягкое тесто мою ранее железную волю. Неимоверное восхищение пронизывало меня, и я был готов припасть к ногам богини, лишь бы остаток жизни наслаждаться лицезрением белизны ЕЕ лица, слушать ЕЕ замечательный голос и любоваться ЕЕ точеным станом. Где уж тут Ванюшке сохранить супружескую верность, да и Богуслава, похоже, тоже повело
Однако восхищение восхищением, а делишки-то врозь. Я потряс головой, чтобы отогнать это любовное наваждение, вроде бы получилось, и продолжил.
Вы забрали нашего товарища. Мы хотели бы его вернуть!
Это Ванюшу? опять зазвучал божественной арфой сладостный голос.
Хотелось попроситься туда, в подводное царство, в пару к Ванюше Лишь бы слушать и слушать эти божественные звуки
Не размякать!
Да, Ивана!
А мы не хотим его возвращать, проговорила-пропела богиня-наяда. Он нам нужен, как будто перебрали клавишами на дорогом концертном рояле.
Немного пожестче арфы, но тоже приятно
Встряхнись! Это все морок, внушение!
Мы будем вынуждены принять меры!
Какие же меры ты можешь применить против бессмертных богинь, человечек? Твои угрожающие речи для нас звук пустой! насмешливым звуком дудки отозвался на мои наглые речи голосок наяды.
Даже и на это потек, слабохарактерный
Крепись!
Не совсем так, богиня. Пересохнет этот ручей, и закончится твоя долгая жизнь.
Он не может пересохнуть! испуганно взвизгнул гобой.
Ага, слабое звено найдено!
Сам то он, конечно, нипочем не пересохнет, но мы ему в этом поможем.
Как ты можешь изменить божественный промысел? проквакал автомобильный сигнал начала 20 века получавшийся от нажатия резиновой груши рукой негодующего на бестолковых лошадиных извозчиков водителя.
Уф, зримо полегчало!
Мой народ уже больше сотни лет ставит на пути громадных рек, равных которым в вашей стране просто нет, железобетонные плотины. Река разливается рукотворным морем, и дальше уже течет по нашему велению: захотели остановили, захотели дальше потекла.
Но не пересыхает! злорадно зазвенела балалайка.
Да просто нужды в том нет. А тут она может появиться. Вот и придут нанятые мной рабочие, завалят исток этого ручейка мешками с землей и камнями, и отправятся вниз по руслу, забивая деревянными пробками все источники, и законопачивая или отводя в сторону все притоки.
Твой товарищ может погибнуть! предостерегающе пропиликал пастуший рожок.
Не я сплетаю нити судьбы человека. На это есть мойры, а над ними не властны даже боги. Наш спор мне неинтересен. Ты заартачилась, а у меня хватит денег и упорства извести этот ручей. Так что прощай, и давай расставаться.
Подожди! испуганно взвизгнул испуганный женский голос.
Слава Богу, обычный!
Наяда несколько раз громко хлопнула в ладоши.
Энона! Пирена! заиграл старинный клавесин.
Еще две полуобнаженные красавицы, одна шатенка, другая брюнетка, поднялись из-под воды. У обеих в волосах радугой переливались на солнце половинки влажных больших раковин.
Слушаем тебя, мать Лириопа! дружно пропели они.
То ли они ее дочери, то ли она над ними старшая, мне разбираться было некогда и незачем.
Отдайте гостя! резко приказал саксофон.
Но мы им еще не насладились! заныли молодухи.
Молчать! Исполнять! рявкнула Лириопа львиным рыком.
Вот это по-нашему! Вот это мы с воеводой Богуславом одобряем!
Наяды молчком ушли под воду, и через пару минут вывели, а точнее вытолкали оттуда, расхристанного и мокрого, но главное живого Ивана. Получилось!
Больше претензий к нам нет? вновь ласково пропела флейта.
Конечно нет!
Прощай! отрывисто и коротко протрубил пионерский горн, и наяда ввинтилась в воду.
Пронаблюдавшая со стороны все эти события Наина чеканным шагом подошла к нам с Богуславом, крепко ухватила меня ладонями за обе щеки и крепко поцеловала в губы. Так же молча она схватила Ивана за рукав и потащила супруга к лошадям. Ивашко еле ноги передвигал, ох видать умаялся, сердешный! Ная не выдержала:
Поскакали отсюда быстро, потаскун речной, гаркнула она на Ваню, не дай Бог передумают эти наяды, да и вернутся! и злобно зыркнула на не очень торопящихся нас.
И мы поскакали, уносясь подальше от ласковых нимф неведомой речушки. Где-то с полчаса уносили ноги молча, не до разговоров было, не до хвалебных речей и разбора полетов подальше посуху! Надо думать, теперь ни на какую рыбалку нашего парня не будут отпускать никогда и ни под каким видом, а через любой ручей будут переводить только скованного мертвой хваткой супруги. Конечно, если в самых поганых ручьях, оказывается, такие опасные рыбины водятся!