Трудно было заставить себя сглотнуть даже щепотку соли, необходимую для жизни. Само мясо кумфы было жестким и безвкусным, но вымоченное в масле, оно становилось мягким и приятным, и было лучшей едой при переходе через пустыню. На долгую дорогу его требовалось немного, к тому же оно мало весило, так что его запас почти не обременял лошадь. За годы, проведенные в пустыне, я успел хорошо с ним познакомиться.
Дел, однако, не оценила его свойства, но была слишком вежлива, чтобы выдать чувство отвращения. Она грызла кумфу как собака грызет оказавшуюся несъедобной кость: желания никакого, но ясно, что больше ничего не дадут. Я улыбнулся про себя и, дожевав свою порцию, смыл ее в желудок несколькими глотками воды.
- На Севере нет кумфы? - поинтересовался я, когда она заглотнула последнюю полоску.
Она поднесла ладонь ко рту.
- Нет.
- Ты ее еще оценишь.
- Хм...
Я передал ей кожаную флягу.
- Выпей. Это поможет.
Она шумно глотнула, потом заткнула флягу и вернула мне.
Я начал заворачивать распакованное мясо.
- Знаешь, что такое кумфа?
Взгляд голубых глаз был красноречивее слов.
- Рептилия, - объяснил я, - живет в Пендже. Невысокая, с возрастом вырастает до двадцати футов и становится жесткой как кожа на ботинке. Они примерно вот такие, - я свел руки в кольцо так, что пальцы едва соприкасались. - Но если отловить и снять шкуру с молодой, получишь неплохое мясо. У меня две сумки им забиты. Этого нам вполне хватит, чтобы пересечь Пенджу.
- И это вся еда?
Я пожал плечами.
- Встретим караван - купим что-нибудь. Можем остановиться в паре селений. Но мясо кумфы наша основная диета, - я улыбнулся. - Оно не портится.
- Хм...
- Ты его еще оценишь.
Я довольно потянулся, прижался спиной к седлу и расслабился. Ну вот и я, в пустыне, наедине с прекрасной женщиной. Живот набит, а закат обещает прохладную ночь. Звезды дополняли обстановку до идиллии. Когда мы доберемся до Пенджи все, конечно, изменится, а пока я был почти счастлив. Для полного счастья мне не хватало глотка акиви, но когда я покидал кантину в поисках Дел, у меня уже не оставалось ни монеты.
- Сколько до Пенджи? - спросила Дел.
Я повернул голову и увидел, что она заплетает волосы в обычную косу. Стыдно было даже смотреть, как она скручивает это великолепие, но я понимал, что в песках такие волосы как у Дел могли причинить немало неудобств.
- Подъедем завтра, - я оперся о седло. - Теперь, когда мы устроились, может расскажешь, почему ты подошла именно ко мне в кантине?
Она перевязала косу кожаным шнурком.
- В Харкихале мне сказали, что скорее всего брат попал к Осмуну Торговцу, но из разговоров я поняла, что найти этого Осмуна будет нелегко. Тогда я попросила назвать кого-нибудь из его друзей, - Дел пожала плечами. - Три разных человека сказали: здоровый танцор меча, называет себя Песчаный Тигр, хорошо знает Осмуна. И я стала искать танцора меча вместо работорговца.
Харкихал - городок около границы. Грязное местечко, и если ей удалось выудить такую информацию из людей, которые - я знал по своему опыту держали рот закрытым, пока не дожидались должного поощрения, она обладала незаурядными способностями.
Я посмотрел на Северянку повнимательнее. Мне не верилось, что она могла справиться с мужчиной, но что-то в ее глазах мешало сделать окончательное заключение.
- Значит ты искала в кантине меня, - я потрогал шрамы, доходившие до подбородка. - Да, думаю узнала ты меня без труда.
Она пожала плечами.
- Они описали тебя. Сказали, ты жесткий как мясо старой кумфы, только тогда я их не поняла, - она прищурилась. - И они говорили о шрамах на твоем лице.
Я подумал, что ей хотелось спросить, откуда эти шрамы. Ими обычно интересовались все, особенно женщины. Шрамы были частью легенды, и я не уклонялся от рассказа.