Сильными пальцами Дел разминала сведенные мышцы, массировала спину, плечи.
- Расслабься, - тихо повторила она.
Но я не мог.
- Что этот ублюдок делал с тобой?
Я почувствовал, что она пожала плечами.
- Не имеет значения. Он мертв.
- Баска, - я потянулся и взял ее за руку, - расскажи.
- А ты мне расскажешь?
Я снова оказался в шахте. Весь мир был заполнен темнотой и отчаянием. Пустота заползала во все уголки моего мозга.
- Нет, - все мои силы ушли на это слово. Я не мог рассказать ей.
- Побрить тебя? - спросила она, меняя тему. - И волосы надо подстричь.
Я кивнул, вымыл волосы и бороду и снова кивнул.
Дел отвернулась, пока я заканчивал мыться, полоскался и добирался до кровати, оставляя на полу мокрую дорожку. На кровати уже лежала новая набедренная повязка и коричневый бурнус. Я вытерся, надел набедренную повязку и сказал Дел, что она может повернуться.
Она взглянула на меня и в голубых глазах мелькнуло сожаление.
- Ты похудел.
- Ты тоже, - я сел. - Избавь меня от этого крысиного гнезда, баска. Может меня снова будут принимать за человека.
Она подстригла мне волосы, осторожно отрезала бороду. Я рассматривал ее лицо, пока она занималась моим. Кожа плотнее обтягивала кости. Три месяца Аладар держал ее взаперти - золотистый загар поблек, и если бы не побелевшие под солнцем Пенджи волосы, она была бы той же баской, которую я встретил в маленькой кантине крошечного городишка на окраине Пенджи.
Но теперь я знал кто она. Не ведьма, не волшебница, хотя некоторое могли бы назвать ее так из-за яватмы и ее таинственной силы. Дел была обычной женщиной, привыкшей делать то, что нужно. Не рассуждая, возможно это или нет.
Она улыбнулась. Я почувствовал, как мягкие пальцы легонько коснулись следов песчаного тигра на моем лице.
- Песчаный Тигр, - сказала она и в эти слова вложила столько чувства, что больше ничего не требовалось.
- Голодная?
Она кивнула. Я надел бурнус, взял Разящего и мы спустились вниз.
Во все, что готовили в этой гостинице добавляли перец. Не терплю его в таких количествах, но после шахты я не привередничал. Я старался только не забывать, что не должен есть намного больше той порции, к которой привык за последние месяцы. Желудок начал возмущаться, и я перешел на акиви.
Дел смотрела на меня молча, потом потянулась и накрыла ладонью мою чашку.
- Хватит, - сказала она мягко, но настойчиво.
- Я могу пить сколько захочу.
- Тигр... - она замялась. - Тебе будет плохо.
- Мне будет хорошо, - поправил я, - когда я опьянею. Именно к этому я и стремлюсь.
Она пытливо заглянула мне в глаза.
- Зачем?
Я не сомневался, то она знала зачем, но согласился объяснить.
- Акиви поможет забыть.
- Ты не сможешь забыть это, Тигр, как не смог забыть дни с Салсет, она покачала головой. - В моей жизни были события, о которых я хотела бы забыть, но я не могу, и мне приходится жить с ними. Они постоянно во мне, и я привыкла к ним и расставила их по местам. Они же не должны постоянно портить мне жизнь.
- Значит ты забыла о кровном долге? - я не мог ничего с собой поделать, акиви будил во мне враждебность. Я посмотрел на ее побледневшее лицо. - Как ты живешь с этим, баска?
- Что ты знаешь о кровном долге, Песчаный Тигр?
Я пожал плечами под коричневым шелком.
- Почти ничего. Но я вспоминаю, что чувствовал чула когда своим неистовым желанием вызвал тигра из мечты, и сколько невинных жизней оборвалось из-за этого, - я вздохнул. - А есть еще другая история, об истойя, убившей ан-кайдина ради кровного клинка, - я покосился на рукоять, поднимавшуюся над ее левым плечом. - Клинок нужно было напоить кровью умелого бойца, чтобы истойя могла отомстить.
- В мире есть вещи, по сравнению с которыми все остальное кажется ерундой, - спокойно сказала она.
- Это эгоизм, - я отпил еще акиви.