Кто ты? не выдержала я. Кто вы все?
Как кто? ответила она, не моргнув. Твоя семья. Просто щеночку не повезло в отца уродилась. Дурная кровь. Но мы решили тебя оставить, вдруг пригодишься. Как видишь, не ошиблись.
Я лишь ухмыльнулась. Потому что поняла, кто они. А главное: они не способны любить. Не могут, не умеют. Ни бабушка, ни мама. Дело не во мне, а в них. Им не дано понять. Они кормятся чужим теплом, ведь в них самих пустота. Та же пустота, что и в этом тусклом местечке. Ревт в посёлке с таким названием самое место всяким тварям.
Вы не моя семья, твёрдо сказала я. А тебе лучше остаться тут.
Бутылочка звонко разбилась о стену, окрасив потрёпанную обивку бурыми брызгами. Пол заблестел россыпью мелких осколков. Бабушкино лицо исказилось, стало серым. Она бросилась к стене и впилась в неё ногтями.
Дрянь, совсем нечеловеческим голосом прошипела бабушка, сдирая обивку когтями. Сплошные инстинкты, ноль мозгов.
Счастливо оставаться, искренне пожелала я, хлопнув напоследок тем, что осталось от двери.
Дровосек сидел на траве, дожёвывая последний кусок Хранителя леса. Вид у мужика был довольный глаза сыто блестели, по подбородку стекали остатки банкета.
Где выход? поинтересовалась я.
Врата? Он указал грязным пальцем за домик. Там.
Я поковыляла к цели. Дровосек настиг меня в три шага.
Неужто не наелся? поинтересовалась я.
Бок ныл, плащ пропитался кровью и лип к коже. Я ужасно устала и не смотрела куда ступаю пожалуй, провалиться в пустоту было бы не так уж плохо.
Я тебя провожу нахмурился он и, похоже, обиделся.
Врата, и правда, оказались недалеко от дома. Соединяли землю и свёрнутое в рулон небо, закрывая пустоту завесой из пульсирующих сгустков. Они переливались и играли, как безобидные пылинки в лучах солнца. Кружили в безумном танце, тянулись ко мне. Приглашали войти.
Часть тебя останется здесь, напомнил дровосек.
Точно. Дань. Её платят все.
Я попыталась успокоиться. Шумно выдохнула. Пошла вперёд и увидела
Извини, ты пень? прямо спросила я.
Я камень, ага, ответил «пень». Между прочим, минерал, очень полезный и волшебный.
А так и не скажешь, просипела я. Отчего же ты такой серый?
Бери выше, треснувшим голосом ответил камень. Не такой, а такая! Что думаю, то и говорю, а по четвергам приношу несчастье.
Ну да, заметила я. Всё время на открытом воздухе: дождь, снег, птицы. Реальное несчастье. Тут посереешь.
Дровосек за моей спиной хихикнул.
Я стерегу знак, сообщила камень обиженно. Угадай какой, и иди.
Нечего и гадать, мягкий, сказала я, и потеряла опору под ногами.
Внизу разверзлась пустота: свистящая и холодная, одно бесконечное ничто. Мир содрогнулся, я ощутила горький запах безнадёжности. И поняла, что вишу над зияющей дырой, а мой заботливый спутник держит меня за капюшон, будто нашкодившего щенка.
Смотри, куда идёшь, с укором произнёс он.
Спасибо, на этот раз расщедрилась я.
Он улыбнулся мне и неожиданно притянул к себе. Его объятия застали меня врасплох, но оказались очень ласковыми, как и последовавший за ними поцелуй. Нежное касание губ с солёным привкусом крови. Неповторимым ароматом только что отнятой жизни. Я почувствовала приступ дикого, неконтролируемого голода, знакомый и ненавистный.
Ты можешь остаться, тихо сказал дровосек. Возможно, тебе даже следует
Не хочу. Я мотнула головой и уверенно отстранилась от него. Кто знает, вдруг мне повезёт?
И я шагнула навстречу вратам. Сгустки расступились, темнота схлопнулась. Всё исчезло.
Я обошла кондитерский киоск и отправилась на площадь. Пустую. Не совсем, конечно. Были люди, пыль, шум, но не было их. Запахи словно выветрились стали тонкими и тусклыми. Впервые в жизни я вздохнула свободно.
Надо же! Мне действительно повезло. И больше, чем я могла рассчитывать
Для неё
Я слежу за ней давно. И я единственная, кто её видит.
Она сидит у окна и молчит. Створки открыты, ветер легонько колышет шторы и играет её волосами длинными, тёмными. Такими же запутанными, как мои мысли. Я прячусь за барной стойкой и смотрю на неё сквозь перевернутые бокалы. Между нами половина зала, четыре занятых столика, усталая официантка и кадка с фикусом. Сверкают хрустальные подвески на люстре, свет льётся мне на макушку и стекает на блестящий паркет. Мир ускоряется, кружится, скачет. Лица, улыбки, чашки на подносах, пустые стулья, меню с пёстрыми картинками, прозрачные бокалы Всё сваливается в безобразную кучу. И я вижу лишь её девушку у окна. Остальное теряется, перестаёт быть важным. Жаль, что не исчезает. Тогда мы бы оказались вдвоём она и я Я и она. Лера