А откуда начал было Мазин, но тут вспомнил адрес гостиницы, оставленный им плюшевому старичку в ателье, и махнул рукой. Да, конечно, хотя я и не понимаю, чем могу быть вам полезен. Я не был в городе уже много лет. Приехал только сегодня и могилы родителей посетить, и на встречу выпускников сходить юбилей у нас, двадцать пять лет окончания школы.
Вот как Любопытно, любопытно, забормотал следователь А с жертвой вас какие связывали отношения?
С какой жертвой? похолодел Мазин.
Ну, с пропавшим, с Якобсоном, нетерпеливо пояснил Наливайло.
Да, никаких отношений не было. Подростком я любил забегать к нему в ателье, занятный старик был, про войну интересно рассказывал, и фотографировались мы у него, так это всё двадцать пять лет тому назад было. А с тех пор я его и не видел. И почему вы его жертвой называете он что убит?
Мы не можем этого достоверно утверждать, но он исчез почти месяц тому назад, и пока что розыски ни к чему не привели, говоря это, следователь резко наклонился на стуле в сторону сидящего на кровати и своими голубыми, слегка водянистыми глазами прямо таки впился в него. Развязные манеры гостя, отдающие клоунадой, начали раздражать Мазина. Ему почудилось, что странный гость вот-вот, добавляя в конце слов шипящее «с», заявит ему:
Так это вы-с, вы-с, Михаил Александрович, и убили-с, старичка Изю.
Смахнув наваждение, Мазин встал с кровати, и, взяв коньяк, собрался было налить себе, но спохватился и предложил гостю. Тот явно ждал приглашения и, демонстративно посмотрев на наручные часы, заявил, что рабочее время у него закончилось, и он не видит причин, по которым ему бы следовало отказываться от такого заманчивого предложения. От его многословной манеры излагать свои нехитрые мысли, обволакивая их пеленой ничего не значащих слов, у Мазина начало гудеть в голове. Он пожалел, что не спрятал бутылку до того, как открыл дверь, но делать это было уже поздно, он сполоснул второй стакан и разлил коньяк. Закусывать было нечем, а доставать припрятанные на подарки и взятки две коробки ленинградских конфет, он точно не собирался. Они выпили, и Мазин сразу закурил вместо закуски. Наливайко оказался некурящим, и Михаил Александрович выдыхал, мстительно наблюдая, как незваный гость морщиться и демонстративно отгоняет дым ладошкой. Разговор пошёл уже не относящийся к делу и, поскольку коньяк был допит, а говорить следователю о второй бутылке, которая была в чемодане, он не планировал, то Наливайко, заметив, что Мазин потянулся за новой сигаретой, стал многословно откланиваться впрочем, за коньяк так и не поблагодарил. Напоследок, по клоунски расшаркавшись, сказал, что если у него ещё возникнут вопросы, то ему, возможно, придётся ещё разок побеспокоить любезного Михаила Александровича. На что, конечно, получил вежливое разрешение, которого он, собственно, и не спрашивал. Он уже был в дверях, когда Мазин, вспомнив, неожиданно для себя спросил:
Да, Сергей Максимович это вы звонили по телефону, перед тем, как зайти?
Я? Нет. Я не предупреждаю о своём визите заранее, осклабился Наливайло.
Глава 2
2.1
Шёл уже двенадцатый час ночи. Спать не хотелось. Нервное напряжение этого странного дня выталкивало сон, не давало расслабиться. Но поспать было нужно, и Мазин приоткрыл форточку проветрить комнату перед сном. Ночной ветер ворвался в номер, зашелестел разложенными фотографиями. Чтобы успокоиться, Михаил Александрович попробовал сделать несколько дыхательных упражнений, которым обучила вторая жена, увлекавшаяся йогой и помогло. Он расслабился, представил себя облачком, плывущим над зелёным лугом, пришёл в благодушное настроение и уже собрался было спланировать на землю, раздеться и пойти под душ, но Нет, не суждено было ему сегодня отдохнуть.
На этот раз в дверь стучали хоть и решительно, но не так требовательно, как колотил Наливайло. Мазин не стал спрашивать, кто там, а сразу открыл, но увидел стучавшего, только когда перевёл взгляд вниз, совсем вниз. Мальчишка был такого маленького роста, что Мазин обречённо подумал, что всё допился: гномы мерещатся. Гном шмыгнул носом, поправил сползающую на лоб кепку и баском спросил:
Ты, что ли, Мазин?
Я, обречённо ответил готовый уже ко всему Михаил Александрович. А ты кто?
А я Фёдор, тем же баском ответил гном. Это тебе, и протянул сложенный вчетверо лист разлинованной бумаги.