Мы дрожали всю жизнь от зубастого страха.
Мы дрожали всю жизнь от сознанья конца.
От того, что вот-вот нападёт росомаха
Или серая стая направит гонца
Он завоет в ночи, чуя носом удачу,
И собратьев клыкастых на пир позовёт
Да ещё с ними вместе шакалов в придачу.
И слабейшего в стаде зубами порвёт
Мы олени. Нас снова погнали по снегу.
Мы олени. Нам трудно спасаться в пургу.
Мы олени. Далёко ушли за Онегу
Без прописки живём в Заполярном Кругу.
Но сужается круг: нас пугают машины,
Дикий рёв вертолётов и вспышки с небес
В нас стреляют из ружей в погоне мужчины
Или просто убийцы, в которых есть бес
Всех подряд ради похоти или забавы,
Словно мы не живые не чувствуем пуль!
Мы олени. Добыча? Стада для притравы,
Даже если под солнцем цветущий июль!
Мы олени! С нас спилят охотники панты.
Снимут тёплые шкуры, точнее, сдерут.
Мы олени! Добыча для алчущей банды!..
Для которой убийства не грех и не труд.
Мы олени!
Июльский полдень
* * *
Золотые клавиши калитки
На закате дня переберу.
И с блаженством выползшей улитки
Каждой клеткой света наберу.
Наберу тепла, благоуханья
Кашки и ромашек на лугу.
И акаций пряное дыханье-
Эликсир вдохну, и жить смогу.
Жить смогу, как эти медуницы,
За добро добром благодаря
Свет небес и чистые криницы,
Воздух из живого янтаря.
Тишина
Весь город навалился на меня
Своим густым, своим тяжелым шумом
Но раскололось небо звонким громом,
Как исцеленьем суетного дня.
И город оглушила тишина
Блаженства и минутного покоя
Я невзначай провел по ней рукою,
И удивился: как она нежна,
Как схожа с человеческой душою!
Июльский полдень
Утопились тени от жары.
В обмороке пышные отавы,
Наконец, согрелись у горы
Ног больных усталые суставы.
Сотни лет они стоят в воде,
Судорогой вывернуло пальцы,
Как в тяжелом, яростном труде -
Держат гору вечные страдальцы.
А вблизи благоухает лес,
Шмель гудит, и квакают лягушки.
А за Волгой потерявший вес
Зыбкий берег,
смутный зов кукушки.
* * *
Смотрю на мир в окошко тамбура.
Остыло небо надо мной.
Луна расплющенная камбала -
Во тьме блеснула чешуей,
Хвостом махнула и за облако
И с нею скрылась от меня,
В ночи растаяла без отзвука
Тревога прожитого дня.
Четверостишия
Опять пошли волнения и споры -
Словами стали что то городить,
А научиться бы молчать, как горы
Или душой, как горы, говорить.
* * *
Седые башни умирают стоя,
Не наклонив в печали головы,
Познав всей жизнью тайный смысл покоя,
Спокойные и гордые, как львы.
* * *
Поймалась ночь на переметы трав.
И онемела, напряглась от боли,
Как хитрый лещ, что долго был лукав,
Но очутился вдруг в садке неволи.
Галактики блистает чешуя.
И плащ ее чуть чуть колышет ветер,
Как будто речки легкая струя
Играет в лунном, невесомом свете
И, кажется, что в мире есть покой,
Но тишина обманчива, как воды,
Под теплою, неопытной рукой,
Забывшей про речные переметы.
В непогоду
Снова штормы плюют на план.
И клянут рыбаки погоду.
Хмурой глыбою капитан,
Им придумывает работу,
И спасает от злой тоски.
Пробурчит сквозь усы: «Не кисни!
Будет вам и печень трески,
Будет слава еще при жизни»
И бодрится морской народ
На качелях трехдневной качки
И словечки морские рот
Пережевывает, как жвачку.
* * *
Я море чувствую в себе.
Оно спокойно, величаво.
Но вот под ветром слов курчаво,
И катит скрутки волн к тебе,
Слегка волнуясь и резвясь.
Они щекочут плоть и душу
Но грянет шторм, и бьют о сушу
С размаху, разрушая связь
Но ты прекрасный мореход,
Уйдешь в простор, покинешь пристань,
И буду трижды я расхристан,
Пока вернется теплоход
Моей судьбы, твоей забавы
Надолго ль в берегах души
Уймется шторм?.. Ты не спеши
Сказать, что оба мы не правы
Я море чувствую в себе.
Оно принадлежит тебе!
Но не шути с открытым морем,
Все может обернуться горем.
Дождь на привокзальной площади
Косой, назойливый, нахальный,