Всадник был высокого роста, худощав и строен, но костлявая фигура его изобличала атлетическое телосложение; видно было, что он провел всю жизнь в сильных физических упражнениях, которые, мешая развитию толщины, укрепляют мышцы и способствуют увеличению телесной силы. Его лицо, с резкими чертами, загорелое, покрытое веснушками, носило отпечаток бурных страстей, бесстыдства и хитрости, попеременно преобладавших на нем. Волосы песочного цвета и рыжеватые брови, из-под которых выглядывали острые серые глаза, довершали неприглядную наружность этого человека. У его седла торчали пистолеты и еще пара засунута была за поясом, но эти он старался прикрыть камзолом, застегнутым на все пуговицы. На нем был заржавленный стальной шлем, кожаная куртка или, скорее, старинная накидка, перчатки, из которых одна, правая, была покрыта мелкими железными чешуйками вроде древних рыцарских поручней, а сбоку болтался длинный палаш.
Ну вот, молвил карлик, значит, разбой и грабеж опять на коне?
На коне? повторил разбойник. Да-да, Элши, кабы не ваше лекарское умение, не сидеть бы мне больше на моем добром скакуне.
А что же твои клятвы исправиться, обещание переменить жизнь, данные во время болезни? Небось уж и забыл их? продолжал Элшендер.
Э-э, все в трубу выскочило вместе с декоктами и припарками, отвечал беззастенчивый пациент, сами знаете, Элши, потому что ведь вы с ним, говорят, запанибрата.
Как черт захворал, так монахом стал,
А как выздоровел черт, так клобук и за борт.
Правда! молвил отшельник. Как волка не отучить искать кровавой добычи и ворона не отвадить от падали, так и тебя не исправишь от твоих проклятых наклонностей!
Что же прикажете делать, я с этим родился, такова моя натура. Знаете ли вы, что уж целых десять поколений все ребята из Уэстбернфлета были воры и разбойники? Все были пьяницы, все любили жить широко, за малейшую обиду отплачивали сторицей и ни у кого не просили жалованья!
И отлично, молвил карлик, значит, и ты настоящий волк, не хуже тех, что лазят по ночам в овчарню. На какое же бесовское дело ты сегодня собрался?
Коли вы колдун, то сами отгадайте.
Я и так знаю, сказал карлик, что задумал ты пакость, сделаешь еще худшую пакость, а последствия будут и того хуже.
А ведь за это вы меня и жалуете, дядя Элши? сказал Уэстбернфлет. Правда ведь? Вы всегда говорили, что это во мне и нравится вам.
Мне всегда нравятся те, кто служит бичом для себе подобных, отвечал отшельник, а ты не только бич, но еще и кровь проливаешь.
Нет, в этом неповинен, крови не проливаю, иначе как в случае сопротивления; ну, тут уж, сами знаете, поневоле ощетинишься. Да, впрочем, беда невелика, коли, например, отсечь гребешок какому-нибудь петушку, который вздумает чересчур громко петь и хорохориться.
Как, например, Эрнсклиф? сказал отшельник с некоторым волнением.
Нет, на этот раз еще не Эрнсклиф, его очередь впереди. А я и до него доберусь, если он не уберется подобру-поздорову назад, в город Ему самое место жить в городах! Чего он бродит тут да стреляет последнюю дичь, какая осталась у нас в краю?.. Да еще берется за прокурорскую должность и отписывает разным знатным особам в Эдинбург, что у нас в стране неспокойно! Нет, ему надо посоветовать, чтобы не совался не в свое дело.
Так, может быть, ты надумал сегодня идти на Габби Эллиотта, в Хейфут? сказал Элши. Чем этот паренек провинился перед тобой?
Не то чтобы особенно провинился, но я слыхал, что он рассказывает, будто оттого меня не было на играх на масленице, что я побоялся его, а я оттого не пришел, чтобы не попасться на глаза объездному смотрителю, потому что в ту пору вышел приказ задержать меня и представить в тюрьму. А что до Габби, так я его ни крошечки не боюсь и готов постоять хоть против всего его клана. Но это пустяки, а я хочу хорошенько его проучить, чтобы зря не чесал язык и не болтал бы о людях почище себя. Авось к завтрашнему утру выдерну ему самое заветное перышко из крыла До свиданья, Элши! Там, под горой, поджидают меня кое-какие молодцы На обратном пути опять заеду к вам и расскажу препотешную историю в благодарность за ваше леченье.
Прежде чем карлик успел собраться с мыслями для ответа, уэстбернфлетский разбойник вонзил шпоры в бока своей лошади. Испуганное животное, искоса поглядывая на один из камней, рассеянных вокруг, бросилось прочь с торной дороги. Но ездок шпорил его без всякого милосердия. Конь взвился на дыбы, метался, прыгал, как олень, вскидывал всеми четырьмя ногами, но напрасно: безжалостный всадник сидел так крепко, как будто составлял с ним одно нераздельное целое; словом, отчаянное сопротивление коня было непродолжительно, и ездок все-таки заставил его ехать по дороге, и притом с такой быстротой, что вскоре оба скрылись из вида.