Святым себя считал, а врага слушал. Шепчет, бывало, в душу-то: «Карпушку-то Власьева прижми, денег у него, у шельмы, много, пущай не забывает, что ты его начальство». И прижмешь Карпушку бумаги листом, а бумаги листок на руке легок, а выйдет из-под руки, так иной раз тяжелей каменной горы станет.
Раз были нужны деньги до зарезу: наличные в горку спустил, праздники подходят, покойница-жена шляпки требует, салоп с куньим воротником ей подай, в губернское правление дань посылать срок две недели уж минул. Хоть в доме от мирского приносу всякого припаса и вдоволь, да надо хорошенького винца купить, не равно губернский чиновник наедет, не подашь ему мадеры деверье шампанского подавай, да настоящего, по три целковых бутылка. Просто беда: как бредень ни закидывай, рыбешка не ловится. Что делать, как быть? А главное дело губернское! Вовремя не представишь шесть выговоров на неделе закатят, и пошел под суд, купайся там.
Почту получаю. Посмотрим, думаю, нет ли благостыни. Подтверждений штук сорок, помечаю «к делу». Пачка публикаций о сыске лиц и имуществ: ну, это известно дело под стол, письмоводитель подберет, напишет: «на жительстве не оказалось», и конец. От губернатора предписания, да все пустяковые: статистику требует, да двух старых девок в консисторию на увещанье переслать Объявления об умерших солдатах, о взысканиях, о скотском падеже, много всякой дряни, а путного нет ничего. Эх, несчастная ты доля моя!.. Еще распечатываю: губернаторша еще раз пожертвовать в пользу детского приюта приглашает. «Нет, думаю, шалишь, ваше превосходительство, не до твоих поросят свинье, коль ее самое палят на огне». С горя да с печали за печатны циркуляры принялся. Видно, тяжело было, что за них принялся Их, бывало, никогда не читаешь, только сбоку пометишь: «к сведению и руководству».
Десятка полтора прочел ничегохонько Вдруг, гляжу милость-то господня! У циркуляра сбоку припечатано: «об отдаче малолетних крестьянских детей в Горыгорецкую школу Могилевской губернии». Э!.. Не пггука деньги, штука выдумка!.. Вот она, благодать-то, где! С места даже вскочил, запел от радости: Заутра услыши глас мой!
«Лошадей! В Ермолино!..» Приехали. «К волостному голове!..» Достучались. Вошли. Хозяйка в задней избе самовар ставит, а хозяин, стоя у притолоки, в кулак зевает: на рассвете дело-то было.
Что, говорю, Корней Сергеич, здоровенько ли поживаешь?
Слава богу, говорит, ваше благородие, бог грехам терпит.
Ну, слава богу, дороже всего, говорю Домашние что? Хозяюшка здравствует ли?
Что ей делается?.. Вон с самоваром возится Ишь надымила как в сенях-то!.. Грунька! Чего в угли-то налила?.. Эка дурь-баба!.. Дым сюда пройдет у барина головка разболится.
Ничего, говорю, Корней Сергеич Ну, дочки что?.. Землемер-от, чать, недаром месяц у тебя выжил.
Эх, ваше благородие, чего тут ворошить? Мало ль чего толкуют?.. Чужи речи не переслушаешь.
Ну, да про это что? Девки молодые! По-вашему, может, так и надо. Парнишка-то что?
Ничего, ваше благородие, растет. Часослов скончал, на второй кафизме сидит.
Дело хорошее А ведь я, Корней Сергеич, к тебе с повесткой Читай-ка: человек ты грамотный. И подаю ему циркуляр. А народ-от по захолустьям глуп: видит, печатна бумага, да сбоку «министерство» стоит глаза-то у него и разбежались. Учен еще мало, знаете.
Прочел бумагу Корней, повертел в руках, на стол кладет.
Мы, говорит, ваше благородие, люди слепые, извольте приказать, какое тому дело есть.
Что ты за слепой человек, Корней Сергеич!.. Зачем на себя клепать? Читай-ка вот, сбоку-то: «об отдаче малолетних крестьянских детей в Горыгорецкую школу, Могилевской губернии». Видишь?
Вижу, ваше благородие.
А слыхал ли ты про такую губернию? Про Могилевскую-то?
Никак нет, ваше благородие, не слыхивал, что есть такая Могилевская губерния. Впервой слышу!
Эта губерния за Сибирью, на самом краю света, говорю ему. И вся-то она, братец ты мой, состоит в могилах. А на тех на могилах гора, и на той горе школу, вот видишь, завели Крестьянских ребятишек там ко всякому горю приобучают: оттого и прозвана «на горе горецкая школа». Понял?
Невдомек, ваше благородие: ваши речи умные, да наши головы глупые.
Да полно малину-то в рукавицы совать! Что в самом деле на себя клеплешь! У него и Власка кафизмы читает, а сам будто и печатного разобрать не может. Бери бумагу-то читай; не морочу ведь тебя Печатное. Не сам же я печатал Видишь? «Об отдаче малолетних крестьянских детей» А ты читай сам!