Суженными глазами, ощерясь, она следила за каждым его движением, даже за тем, как вздымалась его грудная клетка. Он не сомневался, что она видит его насквозь в буквальном смысле. Это не слишком приятно. Сам он этого не умел. Правда, он умел многое другое мы все умеем много чего. Но он был особенный. И только потому, что когда-то сказал: «Здесь никого нет».
Ты хочешь сказать?..
Он кивнул. Этот кивок должен был означать, что он совершил сей секунд непоправимую глупость. Это он и означал.
Далее они говорили примерно минут пять. Он смущённо посмеивался, подыскивая слова, она же была, как это ни смешно, предельно сосредоточена и слов, как всегда, не подбирала. Во всяком случае, у него создалось такое впечатление.
Но необходимо договориться об очень важном.
О чём? Спросил он не без тревоги.
Она внимательно посмотрела.
Ты сам понимаешь
Она выразительно сморщила нос, показала клычки.
не делать фуку.
За кого ты меня принимаешь? Уже серьёзно ответил он.
В обществе людей раскрыть друга особенно её такую бессовестную и красивую.
Так он подумал.
Если она подозревает его но в чём? зачем же придумала весь этот вздор?
Нет, я не нарушу правил. Возвысил он голос с необходимой долей торжественности. Не сделаю того, что заставит тебя принять привычный облик.
Ни при каких обстоятельствах? Спросила она со странным выражением.
То есть, осторожно заметил он, ты имеешь в виду провокацию.
Фу-ка, слово из арсенала местных ликвидаторов или как их там.
Они ещё поговорили. Она принялась настойчиво расспрашивать его о расстреле. Затем, прервав его, прежде чем он успел договорить (о пуле он рассказывать не стал, как и о своем намерении спасти приговорённого), она спросила:
А как будем выбирать, на кого охотиться?
Он поёжился.
Ну, как, как как скажешь.
Она в своей обычной манере глянула из-под ресниц.
Есть там внизу одна семейка. Муж на фронте. Соломенная вдова Сам понимаешь натуральная медовая блондинка ничего себе, ну, для человека. А у её мужа два брата
Час от часу не легче, пробормотал он. Братья, блюдущие честь. Отлично. Что ты там говорила насчёт не привлекать внимания?
Да не братья брат. Ценный спец по мостам или чему-то там, какие-то то ли оборонительные, то ли мелиоративные сооружения. Словом, парня не пускают поделиться своим молодым телом с врагом.
А он хочет?
Ещё бы.
Да, поди, поживи в доме с медовой сестричкой, у которой муж на войне.
Он тут же устыдился своего легкомыслия.
Так он подумал.
Мужество он уважал, и новости с фронтов не ленился узнавать простейшим способом летая над полями сражений, не газеты же читать, в самом деле.
А второй воюет. Не грех ему и на побывку, подлечить лёгкие в тёплом климате. Сто лет не был дома
Она в упор посмотрела на него. Прикусила кончик языка и, обмахивая хвостом подбородок, продолжала удерживать его этой незримой цепью.
Ну, это у них такая манера выражаться.
Он почувствовал себя загнанным в угол. На кого тут охотятся, а? Похоже, она всё заранее обдумала до мелочей. Холодноватая испарина выступила у него на лбу. Что он о ней знает? Не больше других. Следовало быть разумнее С тех пор, как они случайно познакомились в небе над океаном, где она дразнила акул, он непрестанно думает о ней.
Впрочем, если у тебя есть другие варианты Добавила она милосердно.
Он сглотнул свои сомнения.
Я подумаю. Сдержанно пообещал он.
Они распрощались. Она молвила «Ну, милый» с рассеянной нежностью, от которой у него защекотало за ушком, как у плюшевого мишки, и, взобравшись на камень она всегда взлетала с места, что называется, в карьер с шорохом разбросала полупрозрачные, как тёмное стекло, паруса крыльев. Воздух засосал её лёгкую фигуру в курящемся, как дым сигареты, одеянии. На прощанье она шаловливо сделала цапастой ножкой.
Глядя на погружающийся в голубизну силуэт, он снова почему-то вспомнил вчерашнее.
Как будто он мог вернуться Пробормотал невольно.
Она обернулась с высоты.
Что? Крикнула.
Он виновато передернул плечами.
Так кое-что вспомнил! Прокричал он.
Она в воздухе пожала плечом и со свистом унеслась за облако.
Завязывать глаза тому, кто и так останется в ущелье. Зачем это, уже ненужное испытание жалкого человеческого достоинства разве только кто-то предусмотрел необычные дополнительные обстоятельства. Но кто из людей мог пробраться сюда, чтобы отбить подлежащего расстрелу в этот оцепленный проволокой горный район, который местные жители далеко объезжают на своих осликах и выносливых пони, и называют Бородой Баалзеба? Кто мог увидеть казнь? С боков лесок, чахнущий здесь веками и никак не могущий зачахнуть окончательно укрыться в нём нельзя площадка для ликвидации просматривается только с немыслимой для человеческих глаз высоты, именно с той, которую занял вчера один человекоподобный и т. д. болван.