В городе война являлась призраком, самолично не заходила. Он, город, ощущал себя частицей великолепной и сильной империи, слегка запачканной в тех субстанциях, из коих прилично в вагоне для нежных и некурящих упомянуть только неправедные чернила. Но империи пришлось воевать с тьмой во имя утреннего света, и оттого она чуточку пообчистилась. Настолько, что приличные люди в других концах мира перестали чувствовать холод в желудках и других непочтенных местах своих слабых тел при одном её упоминании. Они даже следили за сводками и шёпотом повторяли последние известия с фронтов:
Они отбили ещё один город Они вошли на оккупированную территорию
Ещё пара месяцев и сводки повторяли уже нормальными голосами на разных языках мира. Вполне допустимо оказалось только если вы не находились в неотбитом империей городе, вслух сказать, пожимая плечами:
Ну, полно ворчать, дорогая если они зло, то уж, по крайней мере, меньшее. И не нам, маленьким оазисам законности и древних прав, осуждать эту циклопическую силу, пробуждённую самой природой. Они платят кровью и мясом своими, заметь, дорогая, и, пожалуйста, передай мне заменитель жира спасибо и платят исправно.
Прошло ещё девять месяцев, женщины произвели на свет, потерявший право на привычный эпитет, уйму младенцев. Стало ясно, что, если империя не отступит и, неустанно шагая с устаревшей винтовкой, падая время от времени на одно колено, всё же будет подыматься, как оживший лесной дуб, выдравший из земли свои корни, заменитель жира снова скоро можно будет заменить обыкновенным животным жиром, а младенцы, возможно, самые жизнеспособные из них, вырастут, не зная, что такое сахарин.
Ещё полгода и в газетах освобождённых территорий крупно набирали:
Не могут же они воевать за всех! Все на помощь империи!
Неизбежный, хмурым утром, обозначенный часовыми стрелками на больших командирских, придёт час воздаяния. Приличные люди, увидев озарённое страшными вспышками салюта небо и неисчислимые полки победителей, возвращающиеся по их улицам домой, снова перейдут на негромкий обмен репликами, пока ещё одобрительный. Ну, а потом, некоторые из приличных предложат создать, на всякий случай, тайный оборонительный союз, ибо рвы, полные черепов, и чересчур урожайные поля поселят в их умах тягостный призрак неведомой опасности.
Как же им удалось? А вдруг они
Но это уже другая история.
В городе властвовала тишь-тишина.
В неизвестные времена обстоятельства поместили его в котловину невыносимо высоких гор.
Невыносимо высоких, заметьте, даже для местного населения, привычного смотреть вверх в небо и в глаза тому, кто создал мир.
О, это были бело-лиловые горы, изрытые ущельями, сквозь которые щегольские пилоты империи, следующие на воздушные трассы войны, пролетали в наивных машинах, вынося иногда на хвостовом оперении шматки серых туманов, гнездящихся здесь с тех пор, как крылатые человекоподобные существа вовеки покинули свою территорию. Непроливайки горных озёр с чистейшей водою стояли на неподвластных разуму высотах.
Луна была видна очень хорошо. В силу ли оптических возможностей местности или ещё чего-то, она большая, песочная, висела прямо в городе в ту ночь, которая принадлежала ей всецело. Даже люди видели её чуть ли не такой же большой, как мы, не обладая способностью приближать предметы издалека.
За пятьдесят лет до происшествия городом, впрочем, здесь и не пахло. Пахло лишь ледяными облаками, камнем, столь старым, что он позабыл о древнем зле, заключённом в нём, и, когда летнее солнце принималось в мае сжигать эту часть континента, нагретою травой.
Окрестности, впрочем, сражались за жизнь. С полсотни деревень осиными гнёздами цеплялись за скалы в забежавшем сюда с полтысячу лет назад и оторопевшем от неожиданности лесу мол, куда меня занесло. Колодцами здесь служили горные речки, пастбищами закоулистые горные тропы, ниже за хребтом двигались сады плодовых деревьев, и виноградники дальше плоско лежала пустынная степь, и в средине её красный забор с превосходно нарисованным, видным издалека черепом там помещался лепрозорий.
А сюда, в тихую долинку у стопы лиловых гор, в тень кустарника с чёрными очень сладкими ягодами, жители окрестностей в определённый издавна день спускались в своих пёстрых халатах. Они ехали на серых ушастых, похожих на гигантских зайцев, ослах и низеньких пони, рыжих с широкими копытами. С собою жители прихватывали овощи и приводили баранов. Здесь, как перелётная птица, на избранном месте гнездилась ярмарка. Первую из них видели ещё крылатые человекоподобные существа.