Зеленый шум[6]
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Играючи, расходится
Вдруг ветер верховой:
Качнет кусты ольховые,
Подымет пыль цветочную,
Как облако, всё зелено:
И воздух, и вода!
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Скромна моя хозяюшка
Наталья Патрикеевна,
Водой не замутит!
Да с ней беда случилася,
Как лето жил я в Питере
Сама сказала, глупая,
Типун ей на язык!
В избе сам-друг с обманщицей
Зима нас заперла,
В мои глаза суровые
Глядит молчит жена.
Молчу а дума лютая
Покоя не дает:
Убить так жаль сердечную!
Стерпеть так силы нет!
А тут зима косматая
Ревет и день и ночь:
«Убей, убей изменницу!
Злодея изведи!
Не то весь век промаешься,
Ни днем, ни долгой ноченькой
Покоя не найдешь.
В глаза твои бесстыжие
Соседи наплюют!..»
Под песню-вьюгу зимнюю
Окрепла дума лютая
Припас я вострый нож
Да вдруг весна подкралася
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Как молоком облитые,
Стоят сады вишневые,
Тихохонько шумят;
Пригреты теплым солнышком,
Шумят повеселелые
Сосновые леса;
А рядом новой зеленью
Лепечут песню новую
И липа бледнолистая,
И белая березонька
С зеленою косой!
Шумит тростинка малая,
Шумит высокий клен
Шумят они по-новому,
По-новому, весеннему
Идет-гудет Зеленый Шум,
Зеленый Шум, весенний шум!
Слабеет дума лютая,
Нож валится из рук,
И все мне песня слышится
Одна в лесу, в лугу:
«Люби, покуда любится,
Терпи, покуда терпится,
Прощай, пока прощается,
И Бог тебе судья!»
«Надрывается сердце от муки»
Надрывается сердце от муки,
Плохо верится в силу добра,
Внемля в мире царящие звуки
Барабанов, цепей, топора.
Но люблю я, весна золотая,
Твой сплошной, чудно-смешанный шум;
Ты ликуешь, на миг не смолкая,
Как дитя, без заботы и дум.
В обаянии счастья и славы
Чувству жизни ты вся предана,
Что-то шепчут зеленые травы,
Говорливо струится волна;
В стаде весело ржет жеребенок,
Бык с землей вырывает траву,
А в лесу белокурый ребенок
Чу! кричит: «Парасковья, ау!»
По холмам, по лесам, над долиной
Птицы севера вьются, кричат,
Разом слышны напев соловьиный
И нестройные писки галчат,
Грохот тройки, скрипенье подводы,
Крик лягушек, жужжание ос,
Треск кобылок, в просторе свободы
Всё в гармонию жизни слилось
Я наслушался шума иного
Оглушенный, подавленный им,
Мать-природа! иду к тебе снова
Со всегдашним желаньем моим
Заглуши эту музыку злобы!
Чтоб душа ощутила покой
И прозревшее око могло бы
Насладиться твоей красотой.
Орина, мать солдатская
День-деньской моя печальница,
В ночь ночная богомолица,
Векова моя сухотница
Из народной песни
Чуть живые в ночь осеннюю
Мы с охоты возвращаемся,
До ночлега прошлогоднего,
Слава богу, добираемся.
«Вот и мы! Здорово, старая!
Что насупилась ты, кумушка!
Не о смерти ли задумалась?
Брось! пустая это думушка!
Посетила ли кручинушка?
Молви может, и размыкаю».
И поведала Оринушка
Мне печаль свою великую.
Восемь лет сынка не видела,
Жив ли, нет не откликается,
Уж и свидеться не чаяла,
Вдруг сыночек возвращается.
Вышло молодцу в бессрочные
Истопила жарко банюшку,
Напекла блинов Оринушка,
Не насмотрится на Ванюшку!
Да недолги были радости.
Воротился сын больнехонек,
Ночью кашель бьет солдатика,
Белый плат в крови мокрехонек!
Говорит: «Поправлюсь, матушка!»
Да ошибся не поправился,
Девять дней хворал Иванушка,
На десятый день преставился
Замолчала не прибавила
Ни словечка, бесталанная.
«Да с чего же привязалася
К парню хворость окаянная?
Хилый, что ли, был с рождения?..»
Встрепенулася Оринушка:
Богатырского сложения,
Здоровенный был детинушка!
Подивился сам из Питера
Генерал на парня этого,
Как в рекрутское присутствие
Привели его раздетого
На избенку эту бревнышки
Он один таскал сосновые
И вилися у Иванушки
Русы кудри как шелковые
И опять молчит несчастная
«Не молчи развей кручинушку!
Что сгубило сына милого
Чай, спросила ты детинушку?»
Не любил, сударь, рассказывать
Он про жизнь свою военную,
Грех мирянам-то показывать
Душу Богу обреченную!
Говорить гневить Всевышнего,
Окаянных бесов радовать
Чтоб не молвить слова лишнего,
На врагов не подосадовать,
Немота перед кончиною
Подобает христианину.
Знает Бог, какие тягости
Сокрушили силу Ванину!
Я узнать не добивалася.
Никого не осуждаючи,
Он одни слова утешные
Говорил мне умираючи.
Тихо по двору похаживал
Да постукивал топориком,
Избу ветхую облаживал,
Огород обнес забориком;
Перекрыть сарай задумывал.
Не сбылись его желания:
Слег и встал на ноги резвые
Только за день до скончания!
Поглядеть на солнце красное
Пожелал, пошла я с Ванею:
Попрощался со скотинкою,
Попрощался с ригой, с банею.
Сенокосом шел задумался.
«Ты прости, прости, полянушка!
Я косил тебя во младости!»
И заплакал мой Иванушка!
Песня вдруг с дороги грянула,
Подхватил, что было голосу,
«Не белы снежки», закашлялся,
Задышался пал на полосу!
Не стояли ноги резвые,
Не держалася головушка!
С час домой мы возвращалися
Было время пел соловушка!
Страшно в эту ночь последнюю
Было: память потерялася,
Всё ему перед кончиною
Служба эта представлялася.
Ходит, чистит амуницию,
Набелил ремни солдатские,
Языком играл сигналики,
Песни пел такие хватские!
Артикул ружьем выкидывал
Так, что весь домишка вздрагивал;
Как журавль стоял на ноженьке
На одной носок вытягивал.
Вдруг метнулся смотрит жалобно.
Повалился плачет, кается,
Крикнул: «Ваше благородие!
Ваше!..» Вижу, задыхается.
Я к нему. Утих, послушался
Лег на лавку. Я молилася:
Не пошлет ли Бог спасение?..
К утру память воротилася,
Прошептал: «Прощай, родимая!
Ты опять одна осталася!..»
Я над Ваней наклонилася,
Покрестила, попрощалася,
И погас он, словно свеченька
Восковая, предыконная
Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная!..