Настоящее народов исходит из унаследованных качеств, которые «сидят» в генах. Дикость («первобытность») в таком случае не только сомнительна, но и неуместна. Однако если смешиваются языки и народы, то создаётся генный хаос, путаются ориентиры, слова приобретают несколько различных значений, и тогда люди оказываются в «джунглях духовного одичания», выбраться из которых удаётся далеко не всем. Но это совсем не связано со словом первобытность, скорее наоборот отход от первобытности.
Вспоминается сценка из спектакля, в которой древнегреческий баснописец Эзоп говорит о языке, как о самой сладкой и самой горькой части человеческого тела: всё зависит от слова, сорвавшегося с языка. Но слова это не просто звуки, они несут в себе образы и понятия. Выше уже говорилось о некоторых словах, изменивших исконное значение. Чтобы не быть голословным, приведу ещё пример: слово «мораль». «Ал» в древности означало «всеобъемлющий», «мор» понятен без пояснений, и, таким образом, мораль это гибель бытия, в том числе и его одухотворённой составляющей. Мы говорим моральный поступок, значит, хороший, аморальный плохой. Но это на сознательном (поверхностном) уровне. А что можно сказать о неведомом современным людям подсознательном (глубинном) уровне? Как он реагирует на такое слово? Логично предположить, что он отвергает гибель. И поскольку ориентир сбит, становится понятно, почему жизнь современного общества аморальна. Тем более что перед глазами всегда есть образец морали, демонстрируемый властью.
То же самое можно сказать о словах-лозунгах, смысл которых весьма приблизителен. Например, социализм (вообще-то слова, заканчивающиеся на «изм» /«истины земного мира»/ свойственны современности, в далёком прошлом люди пользовались истинами более высокого порядка). К нему, как к неопределённому понятию, прикрепляют различные эпитеты: развитой, шведский, национал, с человеческим лицом Или равенство. Что под ним имеется в виду? Ведь в Природе равенства нет даже среди особей одного вида. Равенство прав? Или обязанностей? Но даже в эпоху советской уравниловки существовала номенклатура, у которой прав было всегда несравненно больше, чем у других членов общества, обременённых сплошными обязанностями. Права и обязанности связаны с предназначением человека, а оно у каждого своё.
Смысл выражений «предание старины глубокой», «предание Предков» практически забыты, а существительное «преданность» нынче ассоциируется с более поздними понятиями или, того хуже, с преданностью хозяину. Но люди нутром чуют смещение и отвергают такое предание. Потому вместо него гораздо чаще звучит «предательство». Впрочем, это и неудивительно.
Есть вообще слова-недотроги, то есть такие, обсуждение которых, и уж тем более их критика, подвергается публичному освистанию, вплоть до административно-уголовного преследования. А всё потому, что это раздутые слова-иллюзии, на которых строится пирамида власти. Выдерни такое слово из пирамиды, и она развалится. И где же в таком случае истина последней инстанции? Конечно, у того, кто силён, то есть у государства. Как говорится: кто силён тот и прав, то есть право в силе, ограничивающей знания. Абсурд для мыслящего сообщества.
Многие слова могут нести в себе различный смысл. Например, слово «интернационал» в одном случае означает международный (inter между, natio народ), в другом, подковёрном смерть народу (in в, terra земля). «С Интернационалом воспрянет род людской», пелось в гимне большевиков. Что это? Насмешка посвящённых палачей? Судя по тому, что русское население в России сокращалось и сокращается миллионами, подковёрное значение ближе к истине. Такая тенденция свидетельствует о явном стремлении марионеточной власти снизить восемьдесят процентов русских от общей численности населения России до сравнимых соотношений с другими нациями, чтобы оправдать интернационал и снять вопрос о пропорциональном представительстве наций и во власти, и во владении национальными богатствами.
Слово ныне перестало быть у Бога, оно у власти нелюдей, которым наплевать и на русский народ, и на Природу, и на Землю во все времена.
На рубеже советского застоя и демократической перестройки, занимаясь гидрогеологической съёмкой в Южной Якутии, я стал свидетелем такого отношения На горнотаёжной речке Темулякит два молодых сотрудника из нашего отряда выловили иностранцев (северных корейцев), занятых вместо заготовки леса на отведенном участке браконьерским промыслом кабарги в сотне километров от места разрешённого пребывания. В полной уверенности, что пресечение нарушения режима пребывания дело правое, иностранцами занялся майор районного отделения КГБ. Он получил добро от республиканского начальства, вывез их в Якутск для разбирательства и на этом всё прекратилось. С Лубянки, а может, и из самого Кремля поступил запрет на порчу отношений с корейским вождём Ким Ир Сеном. Власть предпочла порчу Природы на родной земле. И парням на свой страх и риск пришлось отваживать других чужаков от опустошения тайги