Гарри поёжился, Нума прижался к Нелли плотнее.
Не хочу проснуться однажды утром с перегрызенным горлом, доверительно сказала монахиня, чуть наклонившись к Гарри.
А пистолеты монахиням разве разрешено носить?
А как в споре веры поставить убедительную точку! хохотнула монахиня.
Чего ж, ты меня не пристрелила, когда я Ну
Кто ты такой, чтобы на тебя пули тратить, усмехнулась Эмма. Больше не приходи туда.
Не приду, сказал Гарри. Нет его больше. Мутанта этого.
Чего хотел-то он от тебя?
Да, так, отмахнулся Гарри.
Ладно, монахиня толкнула Гарри кулачком в бок. Расскажи святой сестре.
Между нами, Гарри поднял указательный палец.
Да, кому я расскажу?! Кто услышит-то?!
Нелли показалось, что монахиня подмигнула ей.
Давно он к тебе приставал-то?
Давно, горестно вздохнул Гарри.
А ты, молодец, не сдавался.
Гарри снова тяжело вздохнул.
Знала бы ты, как это больно! Если бы я знал, что это мутант! Он ведь хотел, чтобы я убил.
Да, ладно! воскликнула Эмма. И кого?
Кого, кого! Человека!
Ну, понятно, что не собаку. А где живёт этот человек?
Там, махнул Гарри в сторону города. Эта падаль говорила, что он плохой человек и что логово его на вершине маяка. И всякий раз, когда говорила, было так больно, Гарри даже зажмурился, видимо припоминая.
Да, как же ты убил бы его без оружия? Человека этого.
Как? Так! Мутант говорил, Гарри сморщился, словно с трудом вспоминал. Говорил, что надо его столкнуть с маяка. Он, типа, летать не умеет. А то, что маяк по ночам на город светит, так это Гарри перешёл на шёпот. Это не свет, а луч, которым он нам мозги-то и просвечивает. Вот.
Ужасы какие, сказала монахиня. Ну, твоито мозги и без маяка уже совсем просвеченные.
Ходил я на этот маяк, признался Гарри. Хотел поговорить с ним, с человеком этим. Двери закрыты. Не понятно, живёт он там или нет. Палисадничек с цветочками. Площадка выметена. Провода там по стене в руку толщиной каждый наверх шли, Гарри округлил глаза. Мощно заземлённые.
Так это, чтобы электричество подавать? заинтересованно предположила монахиня.
Какой там! Я знаю, как кабель для тока выглядит. А эти в защитной оплётке. Трубки там какие-то проходят ещё. Вот. Что-то туда подаётся. Либо оттуда, сообщил Гарри доверительно.
Нелли этот разговор заинтересовал. Все дети Рыбного переулка когда-нибудь ходили к маяку. Цветочки Нелли вспомнила, но трубки, хоть ты тресни, не припоминала.
Знак там ещё я видел, продолжал Гарри, видимо, решив за всю жизнь выговориться и освободиться от тайн. Вроде как, нарисованы три крысы на щите.
И Нелли и Эмма потянулись к Гарри в полном внимании.
И эта крыса, трёхголовая Ну, я не знал, что она такая то страшная, и не знал, что крыса Снилась она мне Вертится перед носом, вертится, картинки показывает. То я, как бы, без головы, а вместо неё будто бы кастрюля. То дочка моя крысами раздирается
А у тебя дочка есть? воскликнула Эмма. А Нелли удивилась.
Есть, не родная. Но роднее не бывает. Во, дочка! Гарри поднял кулак с выставленным большим пальцем.
Нелли и Нума переглянулись. Нума попытался сложить такой же знак из пальчиков своей лапы. Нелли ткнула Нуму в бок, чтобы не выдумывал глупости.
Я ж за неё любому горло зубами перегрызу! Болела тут, вроде вылечилась. Странная немного, но добрая. К жизни не приспособленная
Ничего станет сестрой в монастыре Трёх Дев. Мы ей поможем в жизни устроиться.
Нелли с Нумой снова переглянулись. Нума состроил удивлённую физиономию «ты это сделаешь?» Нелли возмущенно показала лапой «никогда».
Никогда, сказал Гарри решительно. Моя девчонка вам всем , Гарри задумался, подбирая слова.
Носы утрёт, попыталась помочь монахиня.
Хуже, уверенно сказал Гарри. Носы поотрывает! Нечего ей делать в стенах монастыря! Она автобус водит, Гарри поднял для убедительности указательный палец вверх. Автобус водить сможет, ещё на жизнь заработает. Я научил, Гарри приосанился. Она у меня такая будет толк.
Нелли шмыгнула носом. От Гарри она такого не ожидала. «Стоило ради этого выйти из тела и надеть шкуру», подумала она.
Хорошо, так и будет, согласилась с усмешкой монахиня, вставая с камней. Только ты про крыс не болтай.