Дядя Сергей, а кто такой Тимоха? Что-то я его не знаю.
Да, это же нашенский, камарский. Мы с ним вместе и в школу ходили, и за девками бегали, и на Пороховых работали. Даже в армии в одной роте служили. Последние-то лет пятнадцать он в Ванюках живет.
Так ты и на Пороховых работал? удивленно спросил Дима.
Работал. А, что? Там многие работали.
Дядя Сергей, а что это за завод был? Что на нем делали?
А бес его знает. Разное говорили. ушел от ответа старик
Дима усмехнулся, покивал головой и с пониманием отреагировал:
Все ясно. Секрет. Ты, поди, и подписку давал?
Подписку-то я давал, только какой тут к кляпу секрет, если минуло с тех пор почти пятьдесят лет. Уже тогда завод не работал. А потом его и вовсе снесли. На его месте уже второй лес растет.
Дед Сергей полез в короб, достал маленький сверток. В свертке был кусок черного хлеба и желтый огурец. То и другое он разрезал ножиком пополам. Одну половину взял себе другую протянул Диме. С удовольствием вгрызаясь в пищу, Крюков продолжал интересоваться:
Если завод не работал, так что же ты там делал?
Землю грузил.
Какую землю?_
Обыкновенную. Породу.
Зачем?!
Не знаю. Может в ней какие-нибудь полезные ископаемые были.
Дядя Сергей, расскажи подробнее! загорелся Дима.
Небо очистилось от облачности. Замерцали крупные осенние звезды. Заметно похолодало. Дед Сергей подкинул в костер сучьев, запалил недокуренную сигарету и обратился к Диме:
А, чего рассказывать-то? Грузили и все.
Ну, сколько вас было? Куда грузили?
Вот прилип! На хрена тебе это надо?
Так, интересно же.
Помолчали. Дед докурил сигарету. Подгреб палкой к костру потухавшие головешки. Немного подумал, вздохнул и начал:
Я так, Митрий, полагаю, что завод был подземный. На поверхности находилось лишь небольшое кирпичное здание и какая-то башня. По бокам к зданию примыкали две пристройки. Их называли боксами. Мы работали во втором боксе. И кроме этого бокса нас никуда не пускали.
А в первый бокс заезжали крытые машины с грузом. Что за груз мы не знали. Его разгружали военные. После разгрузки пустые машины подавались к нам в бокс и мы загружали их бумажными мешками с землей. В каждую машину укладывалось по сто мешков. Груженые машины уезжали в Тихвин. Вот и все.
И все секреты!
Дед замолк, а у Димы на кончике языка завертелись вопросы:
А сколько человек работали? Много ли машин за день загружалось?
Работали в три смены. В боксе были две бригады по восемь-девять человек. Каждая обслуживала свой транспортер. По транспортерам мешки подавались в бокс из внутренней части здания. За смену каждая бригада загружала до десяти машин. Ухекивались, будь здоров!
Нам, кроме денег, раз в две недели выдавали паек. Время-то было голодное. Как сейчас помню: банка сгущенки, пакет сахарного песка, мясная консерва.
И долго эту землю грузили?
Точно не знаю. Я работал почти год, а потом ушел в армию. Когда вернулся, все уже сравняли с землей. Только вышки сторожевые остались. А потом и их снесли к монаху. Лесхоз стал там лес валить.
Да-а-а. протянул Дима, Интересно, кому та земля была нужна?
А чего здесь интересного? Теперь это уже не имеет никакого значения.
Действительно. Праздный вопрос.
Ну, давай на ночь устраиваться.
Дед Сергей притащил две толстые лесины и положил их в костер:
Теперь до утра хватит. Иди елок себе побольше наломай, а то от земли зябко.
Ночь тянулась долго. Дима почти не спал. Со стороны леса тело холодила осенняя зныбь, от костра временами наплывали дымные волны. Но не эти факторы гнали сон. Димины мозги были изрядно взбодрены рассказом деда Сергея.
Крюков без конца прокручивал в уме стариковские воспоминания. Его терзал вопрос: «Какую ценность представлял грунт, который добывали на Пороховых, а затем увозили в Тихвин?». При этом его мысль постоянно цеплялась за тот фактик, что машины приходили на Пороховые не пустые. Она цеплялась до тех пор, пока совсем не зацепилась и не оформилась в следующее убеждение: «На Пороховые что-то привозили в большом количестве и прятали под землю».