Ваню Солнцева играла молоденькая травести. Она, изображая мальчика, много пищала и прыгала. Остальные персонажи громко кричали, размахивали руками и вели себя, по мнению Лешки Барсукова, как барыги на базаре во время шмона. Лешка впервые был в театре, и драматическое действо ему не понравилось. Что декорации, что игра артистов, все было неестественно. То ли дело кино! Нелюбовь к драме осталась у Барсукова на всю жизнь.
Совсем другое впечатление произвела на Барсукова опера. Хотя оперное искусство более условно, чем драматическое, но оно Лешку потрясло. Первой оперой для него явился «Князь Игорь». Сразу же с подъемом занавеса на мальчика-морячка, не имевшего оперного, театрального опыта, хлынул обильный поток впечатлений. Он не успевал следить за всем, что происходило на сцене, внимание его распылялось.
Вот из большой церкви вывалила толпа попов с крестами и иконами. В это время дирижер весь заизвивался, смычки дружно заходили взад и вперед, загрохотали барабаны. Пока Лешка пялился на ударников, в сценическом небе началось солнечное затмение. Это было здорово! Тут же толпа возле церкви дико забазлала, задергалась. Певцы стали петь каждый своё. Откуда-то появилась живая лошадь. Рядом с ней заблестел князь, весь в серебре. Не успел Лешка насмотреться на князя и лошадь, как начался военный парад. По сцене рядами шли воины с копьями и мечами, женщины в длинных платьях махали платками, попы воздевали кресты. И на все это изливался мощный гул, производимый большущим оркестром.
Из театра Лешка вышел очумелым. Среди сумбурных впечатлений отчетливыми были лишь пляски кочевников и «О, дайте, дайте мне свободу!». Опера потрясла подростка. Теперь, при раздаче старшиной театральных билетов, Лешка неизменно просил два билета в оперу. Второй билет предназначался милой девочке, с которой он познакомился на танцах в училище. Девочку в театр приводила мама, она же, после представления, уводила её домой.
С подружкой в театре было интереснее, чем с ротными приятелями. Тем более, что мама давала девочке немного денег, которые молодые театралы тратили на конфеты. Чтобы хоть как-нибудь компенсировать девочкины затраты, безденежный Лешка приносил ей подарки: выковырянные из старого морского бинокля линзы и призмы, списанный флаг «рцы». От этих подношений девочка была в восторге.
До того как Лешку выперли из нахимовского училища, он успел побывать на шести операх, раз от разу все больше и больше влюбляясь в этот вид искусства. После, когда он учился в ФЗО, а затем работал на заводе «Арсенал», ему было не до музыки, и оперный театр он не посещал. Для этого дела не хватало ни только денег, но и приличной одежды. У Лешки был единственный замызганный пиджак, в котором он и за фрезерным станком стоял, и посещал кино, и ползал под вагонами на товарной станции. Пиджак был настолько промаслен, что его однажды не приняли даже в «вошебойку».
Раз в две недели для обитателей заводского молодежного общежития устраивалась помывка в бане, при этом проводилась санобработка пролетарских шмоток. Когда подошла очередь загружать в жарочную камеру Лешкино бельё, пожилой оператор камеры брезгливо приподняв двумя пальцами заслуженный, лоснящейся пиджак, проворчал: «Эта штука или вспыхнет, или взорвется» и отложил его в сторону.
В общественном транспорте приличные граждане сторонились Лешки, поэтому в трамвае он всегда устраивался на подножке. Однажды трамвай, где он привычно висел, уцепившись за поручень, обгонял колонну нахимовцев. В добротных черных шинелях розовощекие воспитанники дружно взывали: «Наверх вы, товарищи, все по местам!» У Лешки ком подкатил к горлу. Ведь и он мог бы быть в рядах этих шикарно подтянутых молодых людей. И сразу же вспомнились товарищи по нахимовскому училищу, предотбойные задушевные беседы у огромного очага в одной из Шведских козарм, где размешалась Лешкина рота, морская практика, шикарная библиотека, культпоходы в театры. И вновь, в который раз, обожгло душу сожаленое: ах, зачем он достукался до того, что его отчислили из училища. И вот тогда на холодном ветру, в виду развевающегося военно-морского флага он дал сам себе слово обязательно стать морским офицером.
НЕАПОЛИТАНСКИЙ ОРКЕСТР
В Ленинграде у Барсукова тоже не было возможностей ходить в оперу. Днем он работал на «Линотипе», а вечером учился в школе рабочей молодежи, последовательно штурмуя 8, 9, 10 классы. Времени не хватало не только на театр, но и на кино и даже на заводские танцульки. На танцульки времени не хватало, а вот на освоение мандолинных партий Лешка умудрялся выкраивать минут сорок-пятьдесят в день. За счет обеденного перерыва.