Таня Станчиц - Синяя месса стр 7.

Ты сказал  «Я её не люблю совсем
Вот тебя  во много раз больше!»
Ноль умножить на сферу великих тем 
бесконечность В итоге  что же?!

Снова ноль Или просто  войнушка слов?
Безобразия математик?
Я  алмазная рыбка. Я твой улов.
Невесть что За гранью понятий

о сестре, о брате О жизни врозь
О любви, что сильнее смерти!
Каковы на вкус мои слёзы, кровь 
ты узнал Я  письмо в конверте

Поцелуешь, отправишь невесть куда,
неизвестно  зачем, и всё же 
если в небе, мерцая, горит звезда 
это ты. На тебя похоже 

так же зримо. Отчаянно далеко.
Недоступно. Неотвратимо.
Что читаю я Как пью молоко
Кем любима и кем хранима 

Ты всё знаешь А сосны пустились в пляс 
там, у моря, где жребий брошен!
Даже если судьба разметает нас 
не забудь меня, мой хороший

Я буду твоим Винсентом,
а ты  будь моим Тео
Я стану твоим небом,
а ты  журавлём, светом!

Я буду твоей краской,
а ты будь моей кистью
Я стану твоей страстью,
а ты  соловьём, мыслью!

Забавно всё это, странно
И на смех поднять можно!
Мне волк зализал раны
по-волчьи, так осторожно

Была  нелепой девчонкой.
Слыла  зазнайкой и букой.
Ушла  забытым волчонком,
туда, где в пламени буквы

Почти приснилось

Упаду  да яблоком во траву 
хватит мне на ветке висеть-пыхтеть.
Холодно да раненько поутру
Приходи из леса за мной, медведь!

Улечу  орешиком  да в овраг,
под корягу мокрую, бархат-мох.
Выйди ко мне, белочка, просто так
У тебя голодный, поди, сынок.

Лягу серым камушком в омут-пруд,
скроет меня облаком сизый ил
Не придут за маленьким, не придут.
Видно, кто любил меня  позабыл

Да, я могу тебе помочь 
не мудростью, и не советом 
любовью, дружбою Я  ночь,
что так темна перед рассветом.

Ты не ревнуй  да Бог с тобой! 
что я теплом делюсь с другими:
ОДИН  такой. Хороший. Мой.
Верь  не бывает  з а м е н и м ы х!

Вот так и я  одна из всех 
единственная в этом роде
Мой плач, мой слог, улыбка, смех 
их больше нет нигде в природе,

как и твоих Иди со мной.
Всё, что любимо  то безгрешно
Ты прав  горька моя любовь!
И солоны  печаль и нежность

Брату Поэту

Стихи приходят зимней ночью,
и летним вечером таинственным
Не торопись делиться строчкой,
пока любовь в душе не вызрела

Катай во рту морские камешки 
слова, пока  о д н о  найдётся!
Поэзия священным пламенем,
костром в душе твоей взовьётся 

и в нём сгорит всё злое, пошлое
Обиды, боли и утраты!
  Родной, молчать уже не сможем мы
И, взявшись за руки надёжные,
так и уйдём  сестрой и братом.

В костре сожгу и злобу, и унынье;
отчаянье, и горе всех миров!
Но даже звёзды с неба смотрят ныне
глазами век не доенных коров

Покорность, и печаль, и всепрощенье
присущи этим горестным глазам:
  «Я всё прощу  и боль, и преступленье;
   Я всё перетерплю и всё отдам:

и молоко  из клевера цветочков,
и шкуру в бело-палевых блинах,
и даже драгоценного сыночка,
как некогда писал великий граф 

чтоб были вы и сыты, и здоровы,
чтоб называли Зоренькой, любя
Я божья тварь. Я  глупая корова.
Ах, отпустите в Индию меня!»

Глаза её  как краденые сливы.
Рога её  как месяц золотой.
Танцуй, корова! Будешь ты счастливой,
но только  как и я  в стране иной

Я лягу на тебя, возьму за шею,
мы полетим сквозь белую сирень
оттуда, где так мало мы имеем
туда, где всё  любовь, и нет потерь

Ведь млечный путь тобою был проложен
средь незабудок, клевера и звёзд!
Использовать нас было так несложно,
и способ избавления  так прост

Дождём омыта шёлковая шкура,
я голым пузом прижимаюсь к ней
Прощайте все! «Иисусы» и Иуды 
вам больше не видать души моей.