Мифы всегда преувеличивают, но никогда не лгут. Связь камня со временем и пространством, а судя по всему и с умами людей, для меня была очевидной.
Уже уровнем ниже я пролетал над крышами усеянных скелетами антенн и солнечных панелей. Открытые рестораны на цветущих верандах. Группа подростков, перепрыгивающая пропасти между покатых крыш здании. У меня короткой судорогой свело левую ногу.
С Часовщиком мы все же нашли контакт, хоть он и не пролил особого света на камень. Сначала я подкидывал ему блестящие безделушки, за которые он отказывался достойно платить. Зная, что мне нужна солидная сумма, потом он еще не раз предлагал найти покупателя для камня. Но признав свое бессилие в этом вопросе, он разглядел другие мои таланты и связал их со своими потребностями. Он сам стал подкидывать наводки и однажды обмолвился об очень интересном заказе, но потом долгое время его откладывал. И вот вчера он сообщил о том, что звезды сошлись и у него все готово. За этим разговором я к нему и ехал. Так, я и окунулся в культурные слои Парижского черного рынка антиквариата.
Когда я уже выходил со станций позвонил Пирс. Да, Пирс мой собственный черный алмаз этого самого черного рынка. Местный абориген и старый друг, который помог мне когда-то выжить и адаптироваться к неприветливым улицам совсем другого Парижа. Без горячего капучино и круассан по утрам, города отличного от фотографии с туристических открыток.
Мы не виделись лет десять, но он помог и в этот раз. Примерно первые полгода я пытался начать как-то жить заново и по-новому. С Пирсом мы выкупили старое заведение и решили построить там бар. Это было его локальной мечтой. Крутой, большой, охуенный бар.
Мы решили делать все сами и это вылилось в нескончаемый ремонт. Но как только первая партия алкоголя выстроилась на стройных полках бара, а в зале появились первые столы и стулья мы открылись. Ну был некий шарм в этом недострое, который привлекал первых забегаев на один-два шота. Днем стройка, вечером стойка. Так и работала эта трудовая терапия, в этот период я спал крепче всего. Чудесно, сладко и без единого сновидения.
Облагораживание бара шло по всем фронтам: сам бар, зал и кухня, нижний этаж Пирса, второй этаж и фасад здания. Второй этаж был большой кладовкой, секретным хранилищем и нашем пристанищем жили мы здесь же. Когда этот склад мы подразгребли, обустроив его под мастерскую, мне все чаще стали мозолить глаза картины Агаты. Как и другие вещи, я оставил их там. Нет, большую часть я даже не распаковывал, но сам факт их присутствия
У меня начались периоды бессонницы
Тогда я уже думал о камне, о способах его активации. Да я постоянно об этом думал. Тогда Пирс и познакомил меня с Ионой. Гениальный хакер, как он ее рекламировал и не зря. По ничтожным наводкам Капитана, связям Пирса и цифровому интеллекту Ионы, удалось выйти на Часовщика.
На первых порах, с Пирсом я снова оседлал черную зебру. «Изъятие недооценненостей из невежественных рук» как я это называл. Мелкая контрабанда, реже угоны, все чаще коктейли. Мы обставляли бар, закупали технику, нанимали персонал, но пока так и не окупились.
Вроде все шло чередом, но бессонница сменялась навязчивыми кошмарами. Может старый еврей все же не выдумал ту легенду из желания набить цену, но был прав Визитка психолога у меня, как ни странно, сохранилась и примерно чуть более месяца назад, я все же решил к нему сходить. Регрессивный гипноз, рисунки-кляксы, практики дыхания и прочая ерунда. А чертики сниться продолжали
Впрочем, я уже у двери, и она открывается.
В особняке Часовщика меня встретила и проводила к кабинету, как всегда Роза. Честно сказать, я до сих пор не знаю, кто она и что здесь делает. Подвижная старушка вечно носилась по здоровому дому, то таская что-то куда-то, то протирая бюсты, то шумя сковородками.
Отворив двери из красного дерева, я вошел в кабинет.
Боже! Гительман выплюнул глоток коньяка обратно в стакан. Никак не привыкну к вашим варварским манерам врываться без стука.
На стенах были развешаны часы различных форм, размеров и эпох. Круглые с извивающимся усатым, морским драконом. Угловатые в форме звезды с надписями на древне-арамейском. Квадратные с кукушкой и маятником. Естественно, песочные с причудливыми сосудами. Все они показывали одно время половина первого, кроме экземпляров со стрелками, идущими против часовой.