Во время отпуска в Виекёре, ясной августовской ночью, я беседовал на причале с сотрудником корпорации Киллебёф, который в резиновых перчатках ждал английского танкера, шедшего в Руан.
*Каждый раз, когда я поднимаюсь на английский корабль, говорил мне этот моряк тем утром, я волнуюсь; я знаю, сколько зла принесло судно моего предка англичанам. Хорошо иметь сердечное отношение к англичанам, но ненависть к ним имеется в моей крови, ничего не могу поделать
Вы, конечно, слышали о корабле Жана Луи Мордана, победителе в знаменитом морском сражении, о котором говорят старые моряки, именуемом Рождеством Милорда?
Сожалею, ответил я. Расскажите мне о вашем Рождестве Милорда, пока ждете ваш английский танкер.
*Ну, хорошо, слушайте, сказал моряк, потряхивая своей трубкой на парапете, история заслуживает того, чтобы быть услышанной.
24 декабря 1812 года корсар La Belle-Malouine двигался в места Антильских островов в поисках приключений.
Это было ужасное время.
Лишенная морской империи, Франция еще делала попытки разбить англичан. Наши фрегаты и корветы, удрученные могуществом трехпалубных своих врагов, вонзались в потоки, но не вывешивали своих флагов. Быстро и бесстрашно, неожиданно и часто наши корсары с успехом атаковали противника, который, казалось, бесконечно превосходил их силами.
Капитан La Belle-Malouine, Жан-Луи Мордан боялся англичан, у которых он потопил три военных корабля, больше, чем чумы. Кроме них, он взял и десять торговых судов. Но никому не говорил об этих последних подвигах. Он определил это как «заправку» и, не хвалясь, назвал это тремя стычками.
В реальности было три настоящих морских сражения, в которых он победил военные корабли, по крайней мере, в десять раз большие, чем La Belle-Malouine.
*Капитан Жан-Луи Мордан слыл одним из самых богатых судовладельцев Сэн-Мало. Эти корабли были взяты у англичан один на один. Они убили на Трафальгаре жениха его дочери, чья красота была так замечательна, что ее не называли иначе, чем прекрасная Малуин. Она умерла от печали, а ее мать от отчаяния не смогла прожить больше месяца.
Судовладелец ухаживал за ней отчаянно, не сетуя, с сухими глазами, переживая крушение своей судьбы и смерть семьи.
Я принял мою участь, сказал он несколько дней спустя своим друзьям в Сэн-Мало, если англичане выхватили мое счастье, если завладели моими кораблями, если они причина смерти моей жены и дочери, это Бог и Богоматерь позволили. Если я, со своей стороны, убью столько милордов, сколько будет возможно, значит, тоже по воле Бога и Богоматери.
*Шли дни, он привел в порядок свое дела, продал все, что мог, купил корабль, вооруженный для схватки с врагом, назвав его La Belle-Malouine, в память о дочери.
И задолго до этих событий старый судовладелец не жалел англичан. Он сдержал слово и убил огромное число милордов, каких только мог.
Капитан Морд был человеком примерно пятидесяти лет, главным образом, милым, воспитанным, начитанным, он писал стихи и сам свободно цитировал чужие, в частности стихи, посвященные Лемьеру:
Трезубец Нептуна ты скипетр Мира.
Цитировал он с печалью, вспоминая Францию, которая, как говорил он, потеряла скипетр, бросила трезубец.
В остальном в его политических взглядах, наверное, отсутствовала ясность. Он исповедовал уважение к белому и к трехцветному знамени. И если он плыл под этим последним, то не упускал случая во время боя вывесить два флага на бизань-мачте.
Они оба французские, говорил он, и если слава начнет убывать, Франция перестанет чтить одно или другое.
Если капитан Морд находился в присутствии англичан, он становился безжалостным. Это немало способствовало возвращению его успеха в море.
Он сформировал вокруг своего имени легенду, которая представляла его железным существом; это было необоснованно, так как редко любезность сочетается с жестокостью; быть свирепым для военного человека значило не переставать всегда быть рыцарем.
*В канун Рождества 1812 года ветер свистел весь день, но спал к закату солнца. Накатывавшая парчовая пена иногда обесцвечивала чистоту неба. Понемногу атмосфера темнела. Звезды показались на небосклоне. Потом наступила ночь: ночь спокойная и звездная. Но грубые моряки La Belle-Malouine тосковали, однако, по холодным западным рождественским ночам, по своим семьям и далекой родине. Они пели в духе старой Франции, старинные рождественские или морские песни, в то время как на мосту, с биноклем в руках капитан Морд слушал, замечтавшись, забыв вычерпать табак из своей открытой табакерки.