Это уже не та кассирша. Это совершенно другая, знакомая до боли мне девушка.
Сначала растворяются бабки, злые, оставшиеся без оргазма.
Потом магазинная лента, продукты, лампы все сменяется стенами моего туалета.
Исчезают ноги, живот, сиськи, остается лишь лицо. Постепенно исчезает и оно, последними растворяются глаза.
Я отливаю и жму кнопку слива.
Прости, шепчу я виновато никому.
По пути в комнату застегиваю джинсы.
Открываю свой старенький ноутбук. Пока он включается, закуриваю.
Я где-то слышал, что если мысли мучают, особенно, если они становятся невыносимо навязчивыми, то отличный способ избавиться от них поделиться ими с бумагой. Еще помогает запой, но для него у меня нет ни денег, ни настроения.
Я создаю новый документ текстового редактора, тушу сигарету и роняю пальцы на клавиатуру.
Если есть что сказать, говори.
Документ Microsoft Word 2222223уаокшокщш.docx
Меня зовут Айк.
За час до своих родов, что имели место в прошлом столетии в, одном провинциальном городке, я перевернулся в утробе и уперся ногами в тазовые кости матери, уже осознавая, что меня подставили. Акушерам пришлось сломать мне ключицу, чтобы я перестал сопротивляться. Грязный ход, но их взяла.
Потом было детство и было оно неплохим, чтобы в нем остаться. Когда по утрам хотелось просыпаться и улыбаться новому дню, а имеющиеся игрушки предназначались не для сексуальных утех.
Но время было беспощадно к нему. И решило подшутить, заменив подростковым возрастом со всеми его прелестями: прыщами, мастурбацией и депрессивно-суицидальными настроениями. Ну, хоть сигарет подкинуло. И на том спасибо.
Оставалось ждать совершеннолетия. Предвкушение его было приятным, а планы грандиозными, например, что в день, когда мне исполнится восемнадцать, мир откроет свои объятия и примет меня таким, какой я есть. Я заблуждался. Вместо этого он лишь выбил всю наивность и всю оставшуюся подростковую романтику. Со временем оставив лишь бесцельность и постоянную тоску. С этим можно было бы смириться и потихоньку начать глушить «беленькую» где-нибудь в гараже и не вникать в происходящее вокруг, но все мое существо категорически было против подобной участи. Все же, с годами, оно начало сдаваться.
ГЛАВА 1?
Пот, вязкий как смола, собирался на висках и тяжелыми каплями медленно скатывался по щекам и шее. Достигнув воротника моей черной футболки, впитавшись, пропадал в ней практически бесследно, оставляя после себя лишь запах и темное пятно на короткое время. Сама футболка давно прилипла к телу, казалось, снять ее можно было не иначе, как вместе с кожей.
Я безуспешно пытался уснуть. Закрывал глаза, но через минуту открывал их снова. У основания кровати были выстроены опустошенные банки из-под пива, каждая по очереди служила мне пепельницей. На столе лежала открытая коробка с зачерствевшим куском недельной давности пиццы. На подоконнике валялся перевязанный узлом использованный презерватив. Солнце битый час нагло рассматривало бардак моей комнаты, за которую я отдавал девять тысяч в месяц и на тот момент порядком задолжал.
Если алкоголь и сигареты убивают, то скука добьет обязательно.
Накануне ночью мне просто необходима была встряска, новые ощущения. Алкоголь это, конечно, в какой-то мере, хорошо, но за четыре месяца ежевечернего пьянства и он может надоесть. Было уже за полночь и кроме пары банок пива у меня почти ничего не осталось. Натянув футболку и шорты, я направился уверенной неровной походкой к соседям по квартире.
Кроме их и моей комнат, квартира состояла из еще одной, мимо которой я не мог не пройти, если приходилось выбираться на улицу. В этой комнате проживала древняя бабуля с не менее древними попугаями. Попугаев я, собственно не видел, но постоянные крики из-за вечно запертой изнутри двери, напоминали попугаичьи. Хотя, кто знает, может быть, благодаря бабке, уцелела парочка карликовых птеродактилей. Бабуля на глаза попадалась мне крайне редко, может раз в месяц, а то и реже. Поэтому, возвращаясь по вечерам с работы и проходя мимо ее комнаты, я всегда принюхивался не ожидается ли новоселья?
Соседями, от которых меня отделяли десять секунд пешим способом, были Никита, или Ник, как он сам попросил его называть при нашем первом знакомстве, и его девушка Марта.
Раз в неделю они заходили поболтать. Приносили с собой колу, и мы пили мой виски. Иногда приносили двушку апельсинового сока, и мы пили мой вермут. Потом они уходили, и я забывал, о чем же мы болтали; кажется о том, о чем и за неделю до этого. Остальные шесть дней они стабильно ругались, били посуду, хлопали дверями. Но, судя по всему, они любили друг друга. Так как скрипы их старого дивана, доносившиеся из-за стены, неизменно следовали после каждой ссоры, пока я стабильно пил свой виски и вермут. Без колы и без сока.