Сверкала белая, чистая плитка на стенах. Дубовые половицы были натерты, над плитой висели медные кастрюли и сковородки. В плетеной корзинке на столе, под накрахмаленной салфеткой, лежало печенье. Томаш аккуратно умывался, сидя у миски. Приоткрыв форточку, Клара чиркнула спичкой. Она увидела знакомую, высокую фигуру. Остановившись у подъезда, рав Горовиц, улыбаясь, помахал Кларе.
Аарон был в хорошем настроении. В понедельник, утром, после молитвы, он долго звонил в дверь квартиры, где жили кузены. Ему открыл Мишель. В передней было полутемно, Аарон услышал громкий храп. Мишель зевнул:
Дорогой мой, не все встают в шесть утра. Некоторые в это время ложатся. Впрочем, он похлопал себя по заросшим щетиной щекам, ладно. Иди на кухню, вари кофе, скомандовал кузен, у нас отличные новости.
За кофе выяснилось, что вчера, в пивной, Мишель и Авраам видели Питера. Мистер Кроу поехал в британское посольство, организовывать вывоз из Праги судетских детей. Аарон, смущенно, закашлялся:
Простите, что я не предупредил о Питере. Я знал, с Берлина Мишель залпом выпил кофе:
Все равно, голова раскалывается. Некоторые спят до обеда, а некоторым, через час, надо появиться в Национальной Галерее. В общем, он похлопал Аарона по плечу, Питер все устроит. Он молодец, конечно, Мишель присвистнул, смелый человек. Работает под носом у нацистов. Мы познакомились с Генрихом, отличный парень Мишель утащил у кузена кофе:
Ты на чашку смотришь, а мне сейчас он необходим. Вопрос жизни и смерти Мишель курил, вспоминая тихий голос Генриха. Они шли пешком по Кременцовой улице. Авраам и Шиндлер, спотыкаясь, ловили на углу такси. Мишель узнал, что похищенные в Мадриде рисунки находятся у старшего брата Генриха, штурмбанфюрера фон Рабе.
Он хочет картины отсюда вывезти, из Праги огонек зажигалки осветил недовольное лицо немца:
Не волнуйтесь, месье де Лу, с рисунками все в порядк он дернул губами: «Рано или поздно, они будут призваны к ответственности, обещаю».
Мишель вздохнул:
Здешние картины, самые ценные, на этой неделе отправляются в Женеву. Я их сопровождаю, с мандатом от Лиги Наций Генрих улыбнулся: «Хорошо. Спасибо, месье де Лу».
Питер заканчивал совещание в британском посольстве, общине предстояло послать детей в Лондон. Однако, по словам Мишеля, никто пока не знал, как. Питер не появился, только позвонил в квартиру раввина, из посольства: «Дело остается неясным, но я не уйду, пока не добьюсь своего».
Аарон помнил требования билля. Дети вывозились из Германии и Австрии по особым карточкам. Бумаги оформляли в британском консульстве. Виза, в таком случае, не требовалась. Под категорию детей подпадали и подростки, до семнадцати лет, но их Авраам отправлял в Палестину. Каждый ребенок мог взять маленький чемодан, с личными вещами. Дети обязаны были привезти пятьдесят фунтов стерлингов, для покупки билета, в случае будущего возвращения домой. В карман им клали картонную бирку, с именем и номером.
Рав Горовиц, быстро, подсчитал:
Почти шесть тысяч фунтов. Надо платить за транспорт, здесь не Германия, не Австрия поезда из рейха финансировались благотворительными организациями, из Британии: «Очень большие деньги»
Аарон даже Кларе решил ничего не упоминать. Ему не хотелось, чтобы дети, раньше времени, узнали о будущем отъезде
Если не получится он купил розы на цветочном рынке, им такое будет тяжело. Но Питер сделает все, чтобы спасти детей. Он обещал рав Горовиц поднимался по лестнице, думая о темных глазах, о завитках волос, падавших на белую шею. Он хотел поужинать, с детьми, устроиться с ними и Кларой на диване, позволив себе, наконец-то, открыто, обнять ее. Он хотел гладить кота, слушать голоса девочек, помогать Паулю, разбирать буквы в учебнике, и держать Клару за руку.
Уложу их сегодня спать, спою колыбельную, Аарон позвонил:
Она согласится, мы скажем детям. Они обрадуются, обязательно замки открылись, на него пахнуло знакомым ароматом выпечки. Клара стояла в передней, в домашней, суконной юбке, в простой, шерстяной кофте на пуговицах.
Она сама вяжет, шьет. вспомнил Аарон:
Господи, как я ее люблю. Я не могу без нее, без детей Клара посмотрела на влажные лепестки белых роз. Он снял шляпу:
Клара, милая, я люблю тебя выдохнул Аарон, наклоняясь, прижавшись губами к ее руке: