Андрей Драгунов - стул. стихотворения стр 4.

Я буду погонщиком  дряхлым и старым
и буду страдать по отсутствию дома 
в конце проживания время настало 
не календарное Всё по-другому
без вычисления даты и места,
кто-нибудь скажет, что так и должно быть
видишь, звезда, вспыхнув, пала отвесно,
не сокрушаясь о том, что возможно 
было бы лучше  ещё  вместо свечки,
то есть  в окне то есть  там  за балконом,
там, где посчитаны были овечки,
сон нагоняя каким-нибудь новым
будет признание  утром  во вторник
или в четверг нескончаемы числа
старый погонщик  не уголовник 
переезжает, расправившись с жизнью.

Стакан на столе с чаем независимо от тебя
существует блюдце, лимон, тарелка,
головная боль последние три рубля
в пиджаке в телевизоре перестрелка
Это пятница, вечер оставшееся с утра
впечатление  тонет в остатках чая
и стакан, не убранный со стола 
как почти свидетель увы  случайный
в отпечатках пальцев, в рисунке губ.
Край стакана помнит твоё дыханье,
то есть  воздух  медленный  здесь  вокруг,
оставляя нынешнее  без вниманья,
без твоих скукоженных разом слов
На столе  тарелка, стакан посуда 
никакого смысла  пейзаж таков,
то есть  натюрморт  только не отсюда.

Ты не спросишь меня  откуда мои стихи
да, и я не отвечу  бумага, чернила, погода! 
то есть  всё случайно написанные грехи! 
время года  осень, но снег уже под балконом
и следы собачьи и птичий какой-то след
и вода из крана теперь холодней, чем раньше 
вот, тебе, праздник вот, тебе, мой ответ
и никто не скажет  что!  будет сегодня дальше
скажем  так  к обеду то есть  пока светло! 
за обедом никто не спросит  А что на ужин?.. 
так как это будущее  которое далеко
и в обед  не обозримо  ещё  к тому же
как какой-нибудь пряник или компот
как стихи, написанные во вторник
за неделю до нового года!  год
завершается снегом  вчера  сегодня.

Земля всегда бледна под новый год 
от выпавшего снега, от мороза,
от вымерзших до белизны щедрот
прошедшей осени и всё совсем серьёзно,
как будто в этом есть какой-то смысл,
кроме погоды, собственно и снега! 
лишь вариант  как выглядела жизнь 
до обретения покоя и ночлега,
до выветренных веток, до зимы,
до смутных снов  в любое время суток,
до хрупкого дыханья тишины,
когда важна  всего одна минута 
прошедшего и дальше  только снег.
Земля  бледна я сплю в своей коробке,
как чья-то обувь  странный человек,
чья жизнь  вдруг  показалась всем короткой.

Ольге Либенсон, с любовью

Кто живёт на посёлке  тот знает почём дрова
будут этой зимой тот знает  почём фунт лиха
в этой части света, где сказаны все слова
и где вместо чай  засушенная облепиха,
а начало года  лишь смена календаря! 
отрываешь листочек и смотришь  во сколько утро
на луну позарится ни слова не говоря! 
только аптечно-выверенные минуты
Кто живёт на посёлке у вялотекущей реки 
не глядит на небо  водичка гораздо ближе 
зачерпнёшь ладонью и облака близки
точно они  из этой  прибрежной жизни,
а не оттуда, где умершие слова
обозначают место и время суток
а до зимы посчитанные дрова 
лишь продлевают выверенные минуты.

Я пишу из завтра  тебе  во вчера 
на другом континенте время  чуть-чуть короче,
то есть, понятно, что это всего лишь игра,
что ничего не значит  так, между прочим
Из письма понятно, что это не в первый раз 
между прошлым и будущим  только слова и почерк,
что попадают  точно  не в бровь, а в глаз
и взгляд становится, как бы  уже  просрочен,
то есть, вполне возможно, что где-то там 
на другом континенте  читай  на другой планете 
всё уже сказано расставлено по местам,
но никого, кто был бы за всё в ответе,
кто сосчитал бы разницу в этот час! 
в час, когда стрелки  это всего лишь тени
Я  во вчера  отправил тебе рассказ,
обескуражив тем самым течение времени.