Малютка, испуганно встав, смотрел снизу вверх на оказавшегося столь суровым старого трубочиста. Его острый худой подбородок, угрожающе и воинственно дрожа, торчал на него.
Дядя Сбытень, видимо, у вас действительно большие проблемы и, как я догадываюсь, из-за меня?
Да ты провидец, я посмотрю! Если бы не моё уважение к твоему покойному отцу, я бы тебе давно задал хорошую взбучку.
Малютка задумался, видно было, что он терпел какую-то внутреннюю борьбу:
У меня к вам предложение. Вы мне помогаете пробраться за стену, при этих словах у старого трубочиста снова яростно сжались кулаки и заскрежетали зубы, и Лад, опасливо на них поглядывая, продолжил: Я же вам взамен отдаю свой дом. Думаю, он полностью окупит то, что я вам причинил.
Сбытень удивлённо замер. Плюхнувшись на стул, он стал снова недоумённо пучить глаза.
Да, да. Я отдаю вам свой дом, моего покойного батюшки. Купчую на него вы можете найти в подвале, за старым ржавым панцирем, который подпирает дверь.
Но что ты забыл за стеной, леший тебя дери?
А вот этого не могу вам сказать. И раз я отправляюсь туда, дом мне теперь совсем не нужен. Он полностью и безраздельно ваш.
«Он явно сошёл с ума, пронеслось в голове трубочиста, но это позволит мне оплатить мои долги» Новый внутренний мир эмоций снова пронёсся у него стремительным ураганом. Но это уже скорее был глоток освежающего воздуха после нестерпимой жары.
Леший с тобой! Уж если хочешь как можно быстрее покинуть этот бренный мир, так и быть я проведу тебя за стену. Но ты никому не должен об этом рассказывать. Конечно, если выживешь Что уже довольно сомнительно
Радости Малютки не было предела.
3
Уже известные нам выше братья-кожевники Коромыслы, Ждан и Боян, дождавшись окончания дня, двинулись в сторону стены (хотя, глядя на них, уместнее было бы сказать покатились), той части, которая находилась в самом конце Грязного переулка. Что же сподвигло вполне себе состоятельных толстячков оказаться в таком неблагополучном уголке столь славного города Доброграда? Ответ был прост. Обычная жадность. Грязный переулок славился как место пребывания не только самых бедных горожан, но и очень сомнительных личностей, занимающихся, само собой, и довольно сомнительными делишками. А именно сегодня должен был открыться тайный аукцион ворованных вещей. И братья вполне справедливо полагали, что им удастся хорошенько поживиться, купив что-нибудь полезное и стоящее за полцены, а возможно, и ещё дешевле.
К такому событию они довольно основательно подготовились. Деньги рассовали в несколько крепких кожаных мешочков, которые намертво пришили к разным внутренним сторонам своего гардероба. У каждого на боку висел увесистый нож в чехле. Также у Ждана дополнительно на плече покоился увесистый самострел. Боян же нёс большой колчан со стрелами. Оба надели под кафтаны по кольчуге, чтобы избежать, как они выражались, случайного удара из-за угла. В общем, вид у них был хотя и комичный, но вполне внушительный, способный любого заставить задуматься, стоит ли с ними связываться.
Грязищи-то вокруг, брезгливо морщился Ждан.
И воняет дюже сильно, подхватывал Боян.
Жди подвоха тут.
Держи ухо востро!
Лужа, лужа-то, смотри. Не вступи.
Ай, нехорошее что-то лежит, боюсь даже подумать что
Ох, дурно как от запаха-то.
Ох, ох, бедные мы!
Ноги-то гудят.
И промокли.
Так причитая, они остановились отдышаться и отдохнуть. Достав одинаковые клетчатые платки, толстяки стали утирать обильно проступивший пот со своих пухлых лбов. Тут Ждан дёрнул Бояна за рукав и стал показывать куда-то вдаль. По крыше одного из домов, плотно примыкающих к городской стене, крались две фигуры. Один был явно взрослый, довольно высокий людец, другой смахивал фигурой на ребёнка. Они осторожно прокрались в сторону стены и, как казалось издали, стали карабкаться по ней. Видимо, в самой стене были не видимые глазу на таком большом расстоянии углубления, которые они и использовали как лестницу. Фигурки довольно проворно поднимались вверх.
Ох, зря мы сюда забрели. Эти явно из жуликов.
Скорее всего, контрабандисты!
Ах, а вдруг это какие-то убийцы!
Но жадность явно заглушала остальные чувства. Им и в голову не могла прийти даже мысль позвать стражу. Хоть и косвенно, но они являлись в данную минуту причастными к преступному миру и могли навлечь беду и на свою голову. Придерживаясь принципа «я ничего не вижу и не слышу», они двинулись дальше.